Испанцы и финны зажигают титры

на Каннском кинофестивале
показы кино

После осечки с фильмом открытия (мы писали о кислом приеме "Кода да Винчи" в пятницу) фестиваль сразу набрал высокий темп, каждый день предлагая публике обойму хороших и очень хороших картин. Из Канн — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Художественный директор Тьерри Фремо не зря объявил, что центральной темой фестиваля станет история. Два первых конкурсных фильма это подтвердили. "Летний дворец" режиссера Лу Йе — первый опыт обращения китайского кино к драме студенческих волнений и расстрела на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Картина, пока еще не получившая визы властей КНР, подходит к больной теме деликатно и совсем не с политической стороны, хотя и события в Китае, и заглушившие их трагическое звучание гул советской перестройки и грохот падения Берлинской стены проходят через фильм настойчивым фоном. Однако в центре сюжета — любовь и секс, новые способы выражения чувств, которые ищет поколение Тяньанмынь. Это некий аналог "Мечтателей" Бертолуччи: и там и здесь герои переносят революцию в постель.

Классик британского социального кино Кен Лоуч представил фильм "Ветер, который качает вереск" о кровавых конфликтах в Ирландии 20-х годов прошлого века. Освободительная борьба с англичанами переходит в гражданскую и антикапиталистическую. Актер Киллиан Мерфи (совсем недавно сыгравший в "Завтраке на Плутоне" обаятельного трансвестита, чей конформизм и пофигизм оборачивается героическим свободолюбием) предстает в не менее парадоксальном образе. Волею судьбы молодой утонченный интеллигент оказывается обречен сыграть роль беспощадного лидера движения, фанатика борьбы не на жизнь, а на смерть. В фильме Лоуча равно сильны сочувствие угнетенным и понимание того, что любая революция, любая война сеет террор и еще большие страдания.

Американская "Нация фастфуда" Ричарда Линклетера не уходит в историю, однако поднимает проблему исторической важности. Недаром в этом антиглобалистском памфлете снялись в камео Этан Хоук, Патриция Аркетт, Брюс Уиллис и другие звезды первой величины. Речь идет о том, как миллионы человеческих особей, потребляющих продукцию фастфуда, сами оказываются употреблены каннибальской индустрией, перемалывающей не только говяжьи туши, но и жизни технического персонала, преимущественно состоящего из иммигрантов. После этого фильма, полного шокирующих подробностей (технология бойни, полчища окрестных крыс или повара, из вредности плюющие в бутерброды), многие гости Канна добровольно отказались от ужина: мысль о том, чтобы пойти не то что в Макдональдс, но даже в мишленовский ресторан, казалась в тот вечер дикой.

Следующее утро резко подняло настроение: на раннем сеансе, в 8.30, журналисты увидели новый шедевр Педро Альмодовара "Возвращение". Удивительно, но факт: в фильме нет ни одного транссексуала и даже намека на любовную историю. Героини — практически одни женщины, и основные страсти разыгрываются вокруг отношений матерей, дочерей, сестер, тетушек, бабушек — живых, покойных, лежащих на кладбище (над ними колдуют в День поминовения десятки женщин Ла Манчи) и являющихся в виде призраков. Один из таких женских призраков, воскресших после страшного пожара, поселяется в доме, притворяясь русской беженкой. Мужчины существуют где-то на периферии, они способны только надуваться пивом перед телевизором или приставать к собственным дочерям. Конечно, Альмодовар не был бы собой, если бы в фильме не оказалось убийства, инцеста, язвительной критики ТВ и страшной семейной тайны, но при всем при том это наименее замороченный и, напротив, самый ясный и скалькулированный продукт поп-фабрики знаменитого испанского режиссера. Чудо в том, что он выглядит не фастфудом, а произведением искусства. В фильме недаром появляются кадры из "Самой красивой" Висконти. С поправками на XXI век это роскошная неореалистическая мелодрама, а Пенелопа Крус в сольной роли (для которой ей пришлось нарастить до нужного объема слишком модельную попу) показывает, что она настоящая актриса, достойная сравнения с Анной Маньяни и Софией Лорен.

"Возвращение" — пока очевидный кандидат на "Золотую пальмовую ветвь" — завершается огненными дизайнерскими титрами, словно специально рассчитанными на вкус президента жюри Вонга Кар-Вая. Члены жюри пообещали, что никогда не пойдут на компромисс и каждый будет до конца бороться за свой любимый фильм. А может быть, все полюбят один и тот же?

Два разочарования принесли дебют англичанки Андрея Арнольд "Red Road" и вторая работа американца Ричарда Келли "Southland Tales". Первый — это банальный психотриллер в стиле "Догмы". Вторая — грубая сатирическая антиутопия. Их выбор для конкурса непонятен. Гораздо более интересные фильмы молодых кинематографистов из Норвегии, Румынии и других стран прошли в параллельных программах "Неделя критики" и "Двухнедельник режиссеров". А в конкурсе по-прежнему задают тон ветераны. Позиции сегодняшнего лидера Альмодовара завтра грозит поколебать финн Аки Каурисмяки: это стало ясно уже после вчерашнего пресс-показа его фильма "Огни городской окраины", в котором, кстати, звучит то же танго Луиса Гарделя, которое дало название картине Альмодовара.

В "Огнях" тоже нет любви как таковой, скорее солидарность пролетариев — одиноких, отчаявшихся душ. Бескомпромиссный рассказ об охраннике, которого подставляют и делают соучастником преступления циничные мафиози, содержит образ современной Финляндии, выталкивающей в маргинальное поле всех, кто не готов к жесткой капиталистической конкуренции. Вместе с тем режиссер дает незаметный, но существенный сдвиг времени-пространства, в результате чего на экране возникает Финляндия дотелевизионной эры — "страна, которой больше не существует", да, собственно, в чистом виде никогда и не существовало. Это страна, по контрасту со страной Альмодовара, без мобильных телефонов, компьютеров, агрессивной секс-рекламы и других примет постиндустриального общества — вымышленная страна под названием Каурисмяки-ленд. В которой очень много от России XIX века. Недаром фильм начинается с прогулки подвыпивших русских мужиков и примерно такого текста: "В детстве жизнь Горького была очень тяжелой. Чехов болел туберкулезом. Толстой тоже был несчастен. А Пушкин едва успел родиться — и уже умер".

Русские мотивы у Альмодовара и Каурисмяки лишь подчеркивают отсутствие российских фильмов как таковых в конкурсной программе. Зато в Канне, как никогда, много рекламы наших кинокомпаний, статей о растущем российском рынке и мероприятий с акцентом на Россию за рамками конкурса. На высшем уровне в присутствии президента фестиваля Жиля Жакоба открылась выставка рисунков Сергея Эйзенштейна. А в субботу состоялся день российского кино, сопровождавшийся сразу тремя приемами (читайте о них в разделе "Светская жизнь").