"Наши любимые фильмы — те, которые в нас нуждаются"

В Москву приезжал Тьерри Фремо — художественный директор Каннского кинофестиваля, человек, от решения которого во многом зависит, какие фильмы будут представлены на фестивале. Андрей Плахов расспросил его о принципах формирования программы и шансах российского кино попасть на грядущий фестиваль.

Существует множество журналистских версий того, что определяет политику Каннского фестиваля. Версия первая: есть "каннская номенклатура", ближний круг режиссеров, которым всегда открыта зеленая улица в конкурс, из них же назначаются председатели жюри. Это правда?
Каннская номенклатура... В каком-то смысле это так и есть, поскольку речь идет действительно о великих режиссерах — Альмодоваре, Джармуше, Ханеке, Кар-Вае, Оливейре... Однако я озабочен и тем, чтобы в фестивальной программе соблюдалась пропорция больших имен и открытий. Это всегда риск: ведь пресса относится к фильмам новичков так же строго, как к фильмам великих. За последние годы мы дали толчок карьере таких режиссеров, как Александр Пенн, Гаспар Ноэ, Паоло Соррентино. Не знаю, сделают ли они великие фильмы в будущем, но я люблю слово "гипотеза". Многие были против показа "Необратимости" Ноэ, но мы решили, что должны представить этот провокационный фильм, в котором такая международная звезда, как Моника Беллуччи, рискует своим имиджем. Или корейский "Old Boy". Нас упрекали, что мы пошли на поводу у коммерческого кино. Но никто мне не доказал, что Чхан Ук Пак не является автором. Годар первый понял и убедил мир в том, что внутри идиотской студийной системы существовали великие режиссеры, которые делали личные фильмы, авторы саспенса — Хичкок, Хоукс, Форд. Часто кинокритики считают, что надо показывать только так называемые фестивальные фильмы. Я же за эклектику, за разные жанры и типы фильмов в программе. Если это комедия — хочу смеяться, если режиссер тяготеет к формальным приемам — хочу, чтобы меня удивили именно этим.

Версия вторая: есть модные страны, которым заведомо обеспечено место в конкурсах больших фестивалей, в том числе Каннского. Кстати, Корея — одна из таких стран. На мой взгляд, в прошлом году корейские фильмы были самыми слабыми в конкурсах главных фестивалей, тем не менее их везде было очень много...
Признаем, что мы — жертвы моды и всегда рискуем сделать ошибку, но наша субъективность абсолютно искренняя. Однако есть и объективные процессы. Когда-то в Канне было регулярно представлено советское, потом российское кино. Постепенно Восточная Европа оказалась вытеснена из программ, остались Англия, Италия, потом наступило время Азии. Когда меня позвали на пост отборщика, я сразу захотел отправиться в Мексику и поискать там фильмы, чтобы не было гегемонии Азии и чтобы мы не потеряли Латинскую Америку.
Приведу еще один пример. Когда я впервые увидел фильм Клинта Иствуда "Таинственная река" на кассете, без музыки, в очень черновом варианте, Иствуд, как только кончился просмотр, прохрипел: "What do you think?" ("Что думаете?") Мне было дано на размышления 15 секунд. Когда картину показали в Канне, критики увидели в ней только детектив, а некоторые сказали, что ее вообще не должно было быть на фестивале. Через полгода фильм вышел на парижские экраны и был признан шедевром. Видите: мне потребовалось 15 секунд, а им полгода. И если есть мода в среде фестивальных отборщиков, то есть также журналистская мода в прессе. Мы, во всяком случае, признаем свои ошибки. Франсуа Трюффо больше всего любил те из своих картин, которые не получили зрительского признания, например "Зеленую комнату". Наши любимые фильмы — те, которые в нас нуждаются. Ларс фон Триер на раннем этапе своей карьеры очень в нас нуждался.

А разве не нуждается сегодня в поддержке российское кино, которое резко меняет свой имидж и ищет новый путь международной интеграции?
Впервые я приехал в Россию десять лет назад, когда руководил сетью французских арт-хаусных кинотеатров Lumiere. Я знал Россию по литературе и кино, в том числе по фильмам, увиденным в Канне, когда я ездил туда простым зрителем. Еще пять лет назад в российском кино даже близко не происходило того, что происходит сейчас. В то время как в Европе и США минувший год был не очень удачным в коммерческом отношении, в России резко растет посещаемость. Для зрителей здесь кинотеатр — это что-то вроде церкви. Здесь учат молодежь смотреть кино в зале, а не на видео (это и была изначальная идея Люмьеров — кино как коллективное зрелище). Вы спрашиваете, пришло ли время представить новые тенденции российского кино в Канне. Я уже говорил, что считаю разделение кино на фестивальное и коммерческое архаизмом. Канн не должен ограничиваться авторскими фильмами, мало связанными с реальностью. Одной из моих первых идей было представить в Канне Болливуд — индийскую коммерческую киноиндустрию. Но, с другой стороны, надо быть осторожным и чрезмерно не рисковать: ведь если эти новые тенденции воспримут негативно, это может даже навредить имиджу страны.

Мы много говорим о национальных особенностях и имиджах. Между тем Канн — единственный фестиваль в мире, где в каталоге даже не указывают гражданство режиссера и фильма. Почему? Это результат глобализации?
"Гражданство" фильма в наши дни определить действительно сложно. Обычно его определяет гражданство режиссера. Ведь от того, что Хемингуэй писал об Испании, он не перестал быть американским писателем. А вот австриец Михаэль Ханеке фильмом "Скрытое" представлял в Канне Францию, ибо картина снята на французскую тему, с французскими актерами, на французском языке. С другой стороны, его же "Пианистка" — скорее австрийская картина по проблематике и другим компонентам, хотя в ней и заняты французские актеры. В прошлом году в Канне мы показывали курдский фильм, хотя соответствующей страны на карте мира не существует. Тайвань — большая кинодержава, но статус у этой страны тоже проблемный. Я уже не говорю о ситуации, когда мы показывали "Божественное вмешательство" — фильм палестинца Элиа Сулеймана, у которого израильское гражданство. Мы должны быть гарантами представительства всего мира. Одним из самых представительных на последнем фестивале был фильм Томми Ли Джонса "Трое похорон Мелькиадеса Эстрады". Его сценарий написан мексиканцем. А тема картины — отношения мексиканцев и американцев. Мы — фестиваль фильмов мира. А мир без России — это уже другой мир.

Весеннее обострение

Окончательная программа Каннского фестиваля будет объявлена 20 апреля, сам фестиваль открывается 17 мая, но кинематографический мир уже лихорадит в ожидании, кого возьмут.

Сначала стало известно, что жюри возглавит знаменитый китайский режиссер Вонг Кар-Вай. Потом стали называть имена первых конкурсантов. Точно известно, что в конкурсе будет участвовать новый фильм Аки Каурисмяки "Огни окраин", заключительная часть трилогии о современной Финляндии (первые два — это "Уплывающие облака" и награжденный в Канне "Человек без прошлого"). Уже сейчас его называют одним из главных претендентов на "Золотую пальмовую ветвь".
Ожидается, что Педро Альмодовар представит в Канне "эпическую комедию" с Пенелопой Крус "Возвращение". Наиболее вероятным кандидатом от Франции считается фильм Николь Гарсиа "По мнению Шарли", а от Италии — "Il Caimano" Нанни Моретти — очередная сатира на Сильвио Берлускони. Предполагается, что на фестивале будут представлены "Вавилон" мексиканца Алехандро Гонсалеса Иньяриту, "Климат" турка Нури Бильге Джейлана, "Ветер, вырвавший ячмень" англичанина Кена Лоуча, "Крик муравьев" иранца Мохсена Махмалбафа, "Время" корейца Ким Ки Дука, "Фонтан" американца Дарена Аронофски. Ожидают возвращения в Канн Фрэнсиса Форда Копполы с фильмом "Юность без юности". Наверняка в конкурсе будет участвовать и его дочь София Коппола своей "Марией-Антуанеттой" с Кирстен Данст в главной роли.
А вот Дэвид Линч, похоже, может не успеть доделать к фестивалю свой экспериментальный фильм "Внутренняя империя". Скорее всего, также не будут готовы: документальный фильм Эмира Кустурицы о Марадоне, драма Маргарете фон Тротта "Я другая" и новая картина Вуди Аллена "Scoop".
Фестиваль откроется 17 мая премьерой фильма Рона Хауарда "Код да Винчи" по одноименному роману Дэна Брауна с участием Тома Хэнкса, Одри Тоту и Йэна Маккелена. (Если конечно, не возникнут сложности с авторскими правами, сейчас дело об их нарушении Дэном Брауном разбирается в британском суде.) Программу "Особый взгляд" откроет киноальманах из 20 новелл "Париж, я тебя люблю", где в любви к французской столице признается цвет мировой кинорежиссуры — Жан-Люк Годар, братья Коэны, Оливье Ассаяс, Гас Ван Сент, Том Тыквер.
Будут ли русские фильмы отобраны для конкурса — можно только гадать. Вместе со всем мировым кинематографом российский в преддверии Канна переживает весеннее обострение. Оставим в стороне наши хваленые блокбастеры: они в основном для внутреннего пользования. Но только ленивый из известных режиссеров не сделал к Каннскому фестивалю хотя бы "небольшой фильмик": это и Александр Рогожкин ("Перегон"), и Алексей Балабанов ("Мне не больно"), и Василий Пичул ("Кинофестиваль, или Портвейн Эйзенштейна"). Среди тех, кто может претендовать на путевку в Канн,— Павел Лунгин ("Остров") и Константин Лопушанский ("Гадкие лебеди"), Иван Дыховичный ("Вдох-выдох") и Андрей Эшпай ("Март. После разлуки"), а из более молодых — Кирилл Серебренников ("Изображая жертву"), Борис Хлебников ("Свободное плавание"), Александр Велединский ("Живой" или "Какими мы не будем"), Николай Хомерики ("977"). Последние двое уже участвовали в Канне своими короткометражками. Есть и интересные дебютантки: Дуня Смирнова ("Времена года"), Екатерина Гроховская ("Человек безвозвратный"), Мария Саакян ("Маяк"). Речь в большинстве случаев идет не столько о конкурсе (где международная конкуренция предельно высока), сколько о параллельных секциях. Но независимо от того, как будет представлено наше кино в традиционных каннских программах, на фестивале пройдет день российского кино, для которого хозяева уже отобрали фильмы "Космос как предчувствие", "Пыль", "9 рота" и несколько короткометражек.