Любить арийца

Дневник Венецианского кинофестиваля: Том Тыквер возвращается в независимое кино с историей о взрослой семейной паре, влюбившейся в похожего на фашиста сверхчеловека, фестиваль обретает симметрию.

Последним знаковым событием 67-го Венецианского кинофестиваля стало возвращение Тома Тыквера на родную почву. То есть переход от англоязычного квазиголливудского контекста к локальному немецкому, а от экспериментов в области жанрового коммерческого кино к независимому малобюджетному стилю времен "Беги, Лола, беги", "Принцессы и воина", "Зимней спячки". Долгожданную трансформацию ознаменовала мировая премьера новой картины знаменитого автора — "Трое" (в российском прокате получившей название "Любовь втроем").

То, что последние три работы Тыквера не достигли ожидаемого успеха на международной арене, объяснимо: ни "Рай" по сценарию Кшиштофа Кеслевского, ни "Парфюмер" по роману Патрика Зюскинда, ни недавний триллер "Интернешнл" не могли полностью удовлетворить взыскательные вкусы былых поклонников автора, а для широкой публики все равно оставались чересчур сложными и прихотливыми. Интересно то, что подобная половинчатость была свойственна и раннему Тыкверу, только тогда она всем нравилась: совмещение авторской идеологии с мейнстримной технологией в той же "Лоле" казалось последним писком моды. Но это было больше десяти лет назад.

За время странствий Тыквер возмужал и окреп. Теперь, когда он вновь пишет собственные сценарии, в поле его зрения уже не безответственная молодежь, а взрослые люди; не "проблемы отношений", а сцены из семейной жизни. "Трое" — картина о вполне гармоничной паре, живущей в Берлине. Он руководит мастерской, делающей скульптуры по эскизам современных художников. Она работает в комиссии по этике, дающей зеленый (или красный) свет экспериментальным проектам медиков и биологов. Характерные профессии для современных европейских интеллигентов: людям со стороны сразу и не объяснишь, чем они зарабатывают на жизнь. В частности, поэтому Ханне и Симону так хорошо вдвоем, и они не расстаются уже двадцать лет. Но детей нет, с годами ничего не меняется... пока оба не встречают мужчину своей мечты. Причем это один мужчина.

Как умный буржуазный режиссер, Тыквер демонстрирует со всех сторон рациональную модель современной семьи. Это уже не любовный треугольник, и не менаж-а-труа, а полноценное партнерство, удовлетворяющее всех троих участников. Кстати, официальный брак Ханна и Симон оформляют только после знакомства с новым другом, и о потомстве начинают задумываться тогда же. Но не это в фильме самое интересное — как и не формальное мастерство, позволяющее Тыкверу играючи интегрировать в ткань фильма произведения контемпорари-арта, балет Саши Вальц, спектакль Роберта Уилсона и лучшую песню Дэвида Боуи (именно креативное партнерство разнородных элементов делает просмотр фильма увлекательным опытом, несмотря на предсказуемость интриги).

Самое любопытное — фигура героя-любовника, третьего неизвестного в тыкверовском уравнении. Если Ханна и Симон — архетипические воплощения среднестатистических культурных интеллектуалов, априори слабых и неуверенных в себе, то их избранник — идеальный человек. Он красив и крепок. Бисексуален. Всегда в хорошем настроении, начисто лишен душевных мук.

Нежный отец. Внимательный друг. Умен и талантлив. Он ученый-биолог, но и прагматик, зарабатывающий искусственным осеменением. Ходит на выставки современного искусства, посещает театральные премьеры. Поет в хоре. Управляет собственной яхтой. Плавает в бассейне. Играет в футбол. Да и зовут его Адам.

Тревожное чувство растет по мере наблюдения за статями этого неправдоподобно-совершенного мужчины. Он — воплощенный идеал, вагнеровский Зигфрид, ницшеанский герой, наделенный абсолютной свободой! Тот самый венец цивилизации, о которой мечтали идеологи нацизма. И внешность у него соответствующая. Актер Дэвид Стрисов больше всего похож на фашиста из советских фильмов 1970-х годов: румяный синеглазый блондин — волевой подбородок, ямочки на щеках. Выходит, Тыквер сделал кино о том, как слабовольный интеллигент признает свое фиаско, отдаваясь объятиям сильного и цельного арийца.

Другой вопрос — осознанное ли это высказывание, или проговоренное вне воли автора? Вне зависимости от ответа, "Голубой лев" за лучший фильм на тему однополой любви фильму обеспечен. Если только его не победит "Черный лебедь" Даррена Аронофского, в котором не менее подробно разбирается лесбийская тема. Что ж, на какой ноте фестиваль начинался, на такой и завершается.