Ролан Барт — о Синемаскопе
Джонатан Розенбаум опубликовал на своем сайте впечатления Ролана Барта 1954 года от первого фильме в формате 2,55:1.
Это — очень короткий ранний очерк Ролана Барта, одна из его "Мифологий", которая до сих пор не издана на английском языке. Джонатан Розенбаум перевел эссе с французского на английский язык в 1982-м и первоначально оно должно было выйти вместе с его статьей, "Барт и кино: 12 советов," в журнале "Sight and Sound". К сожалению, она там так и не появилась из-за недостатка места. (Однако он использовал некоторые фрагменты оттуда в материале для того же журнала два года спустя о картине "Джентельмены предпочитают блондинок". Обе эти статьи переизданы в первом его сборнике "Placing Movies: The Practice of Film Criticism"). Много лет спустя, в 1999, Джеймс Моррисон попросил Розенбаума разрешения вывесить перевод из Барта в интернете, (вы можете прочесть его здесь, вместе с эссе самого Джеймса).
1. Если из-за отсутствия надлежащих технических условий я не могу определить процесс Анри Кретьена (анаморфная оптика), то, по крайней мере, я могу судить о его результатах. Они, по моему мнению, удивительны. Расширение изображения до размеров бинокулярного зрения должно неотвратимо преобразовать внутреннюю чувствительность кинозрителя. В чем суть открытия? Вытянутое фронтально становится почти круглым; другими словами, чем не идеальное место для больших драматургий? Вплоть до сих пор, взгляд зрителя был взглядом человека, лежащего лицом вниз, да еще окруженного темнотой. Он получал свою порцию кинематографической еды, подобно пациенту, питающемуся внутривенно. Здесь же положение совершенно иное: я словно нахожусь на огромном театральном балконе, легко двигаюсь в пределах всего диапазона и свободно выбираю то, что мне интересно. Одним словом, меня начинают окружать со всех сторон, и мое непроявленное, утробное состояние сменяется эйфорией от равноценной циркуляции между представлением и моим телом.
2. Сама темнота изменилась: в обычном фильме она напоминает тьму могилы, я все еще нахожусь в пещере мифов — для освещения у меня есть небольшое пламя, огонь его вздымается высоко надо мной, а суть выхватываемых образов доходит до меня как небесная милость. Здесь все наоборот: это уже не тонкая нить, связывающая меня с экраном, это — полный объем яркости, существующей независимо от меня. Я уже получаю изображение не теми длинными тонкими лучиками света, которые остро пронзают меня, оставляя на моем теле стигматы, нет — теперь я наклоняюсь вперед, опираюсь на локти, принимаю, как и само зрелище, горизонтальное положение, и вот из меня, как из куколки будто появляется маленький бог, потому что вот он я, больше не придавленный громадой изображаемого, но нахожусь прямо перед происходящем на экране, в самой его середине. Теперь я разделен со зрелищем некоей идеальной дистанцией, пространством, необходимым, чтобы можно было протянуть руки навстречу, а не только мельком взглянуть. (ведь у Бога и живописцев всегда протянуты руки).
3. Очевидно задача данного метода занять наибольшее пространство. Крупный план может и не выжить или, по крайней мере, его функция преобразиться: поцелуи, пот, психология — они снова могут отдалить нас и вернуть в темноту. Новая диалектика между человеком и горизонтом, между людьми и объектами должна войти в изображение, диалектика взаимозависимости и, пожалуй, не надо больше никаких украшений. Собственно говоря, это должно стать пространством Истории, ведь благодаря техническим возможностям рождается поистине эпическое измерение. Вообразите себя перед полотном "Броненосца Потемкина", но уже не как прежде — наблюдая за ним, словно в телескоп, а во всю мощь нового достижения - прямо перед тем же самым воздухом, перед теми же камнями, вместе с той же толпой. Это будет идеальный "Потемкин", где вы сможете, наконец, соединить ваши руки с руками бунтующих матросов, быть освещенным тем же самым светом, и пережить трагедию на ступенях Одесской лестницы в полную силу, — это то, что теперь возможно: балкон, ложе Истории готово. Остается лишь увидеть самих себя участниками этого действия, и неважно, будет ли это "Броненосец Потемкин" или "Плащаница"(1953) /The Robe/ (один из первых фильмов, снятых в системе "Синемаскоп"), Одесса или Сен-Сюльпис, История или Мифология.
Впервые опубликовано в 1954-м году в феврале 1954-го года.
Перевод Андрея Сергиева