"Воспоминание о Саят-Нове"
"Цвет граната" был настолько изуродован советской цензурой (перемонтировать его вызвался придворный режиссер Сергей Юткевич), что от фильма остались рожки да ножки.
Правда, и в таком виде "Цвет граната" считается неувядаемой классикой — сейчас так не снимает никто. Никто даже не осмеливается подражать параджановскому стилю.
Однако в натуральном виде "Цвет граната" выглядел совсем по-другому: если бы ни уникальная находка в подвалах "Арменфильма", мы бы никогда не узнали, как именно.
К сожалению, полной режиссерской версии фильма, названного "Саят-Нова", мы уже не увидим никогда: Юткевич резал по живому.
Но остался материал, собранный, переведенный на цифру известным кинорежиссером и писателем Левоном Григоряном, отдавшем десять лет жизни, чтобы добиться разрешения хотя бы напечатать позитив.
Собранный материал превратился в фильм "Воспоминание о Саят-Нове": снабженный авторским комментарием, он настолько поразил воображение жюри Римского кинофестиваля, что ему сразу был вручен приз жюри.
Та же реакция — абсолютно восторженная — ждала Григоряна в Нью-Йорке: в прошлом году он получил там диплом международного кинофестиваля. Реакция Еревана и Москвы была более прохладной: мировая сенсация не слишком занимает соотечественников, у них, видимо, есть проблемы поважнее.
- Левон, что за детективная история — вдруг ни с того ни с сего неизвестно где находится поразительный материал, снятый самим Параджановым?
- Это даже не детектив, а чистая мистика. Сценарий фильма, позже прославившегося как "Цвет граната", назывался "Саят-Нова". На всех документах, на хлопушке, на режиссерском сценарии, везде было именно это название. Хотя мировое сообщество знает "Цвет граната", он считается классикой, им восхищался сам Антониони и все такое прочее...
- Однако даже Антониони не слишком понял, о чем там, собственно, идет речь, — восхищался пластикой, но не очень врубился в содержание...
- Вот именно! О том и речь. Ибо это скорее дайджест того, что задумал и в первоначальном варианте сделал Параджанов. Отрывки из обрывков, пластический балет, не более того.
- Я с детства привыкла считать, что эта вещь гениальная, не задумываясь о том, что вы сейчас сказали.
- Вы знаете, ведь Параджанов все время усовершенствовал эту картину. Я это видел своими глазами, поскольку работал с ним на этом фильме.
Он даже проверял ее на интеллигенции: собирал музыкантов, поэтов, художников, вслух читал им сценарий, что-то менял все время. И таким образом фильм обретал плоть и кровь, становился чем-то фантастическим, образы рождались необыкновенные...
Я был уверен, присутствуя при всем при этом, что будет шедевр, шедевр шедевров, нечто недосягаемое...
- И?
- И был страшно разочарован результатом. Понимаете, "Цветом граната" можно восхищаться, если не знаешь всей подоплеки.
- Ну да, посмотрев "Воспоминания о Саят-Нове" я наконец, поняла, что же мы потеряли.
- К сожалению. К величайшему сожалению. Поскольку Юткевич резал по готовому, оригинальный монтаж невосстановим.
На самом деле это был рассказ о жизни Поэта, о поиске им Истины, об Эросе и Танатосе, о самом духе, который ищет себе прибежища...
По сравнению с этим имеющаяся у нас версия — чуть ли не клип. Ибо первая версия — последовательная, содержащая свой нарратив, свое восхождение, драматургию, свой язык и все такое прочее.
- Однако Параджанов настолько семантичен, что каждый его кадр можно рассматривать как отдельное произведение искусства, потому и "Цвет граната" тоже производит сильное впечатление. Это вообще интересный вопрос, скорее из области теории кино: получается, существуют на свете фильмы, которые даже варварский перемонтаж не может уничтожить окончательно. Ибо каждый кадр в них многосмыслен, как, скажем, многосмысленна икона.
- Да, но кино все-таки есть феномен движущегося изображения и делается посредством, как вы знаете, двух монтажных склеек, на пересечении которых рождается третий смысл.
- Я слышала, вы десять лет потратили, чтобы добиться возвращения "Саят-Новы"? Расскажите, как это было.
- История действительно абсолютно мистическая. Мы как-то сидели с директором "Арменфильма" в московском Доме кино и болтали о том, о сем. И я посетовал, что, мол, как жаль, что негатив "Саят-Новы" навсегда уничтожен.
На что мне директор сказал, что в подвале "Арменфильма" есть 30 яуфов с пленкой — судя по всему, это и есть материал к "Саят-Нове". Правда, это негатив — чтобы увидеть, другой ли это материал, не вошедший в окончательный монтаж "Цвета граната", его надо напечатать. По негативу ничего не поймешь.
Я загорелся, чуть с ума не сошел, думаю, боже правый, неужели?! Чтобы напечатать материал, начали искать спонсоров. И не нашли. Никто, ни один богатый армянин, для которого это не деньги, а так, мелочь, не согласился! На клипы одноразовые деньги давали, а на Параджанова — хрен!
Потом я нашел итальянцев, которые согласились потратить деньги на печать, но тут мои соотечественники армяне встали в позу, заломив такую цену за вывоз национального достояния из страны, что итальянцы приуныли...
- Вы так иронично произнесли слова "национальное достояние"...
- Сейчас объясню, почему. Называя это богатство, спрятанное в яуфах, национальным достоянием, эти товарищи даже не удосужились ни разу увлажнить пленку: она засохла, как макароны тридцатилетней давности, и могла вот-вот рассыпаться.
- О, боже... Какой ужас.
- Так о том и речь. Ну, в общем, долго все это продолжалось, не буду утомлять вас техническими подробностями. Скажу только, что аппаратура, при помощи которой можно восстановить любую, сколь угодно ветхую пленку, появилась только сейчас, буквально в прошлом году. А ведь за эти году неувлажненная пленка могла просто погибнуть.
- Да вы просто Шлиман какой-то!
- Спасибо, спасибо. Но не только во мне дело. В самой фигуре Параджанова, который вечно и при жизни-то шел через такие препятствия, вплоть до тюрьмы, чтобы дойти до цели. И после смерти — та же самая история.
Когда в первый раз печатали цветной позитив материалов к "Саят-Нове" в лаборатории на "Арменфильме", в лаборатории, которая до этого 15 лет не работала, все могло случиться...
- И тут вдруг все заработало?
- Представьте себе. Как будто Сережа дал такой приказ, будто он оттуда за нами наблюдал и дал "благословение" химикатам и проявочной жидкости. Бывает в жизни, оказывается, и такое.