"Шедевров у меня не было"

Почетная награда Берлинского кинофестиваля "Золотая камера" досталась в этом году знаменитому французскому режиссеру, одному из основателей "Новой волны" Клоду Шабролю. Впрочем, автор "Неверной жены", "Кровавой свадьбы", "Тихих дней в Клиши" и "Церемонии" приехал за призом не с пустыми руками. Во внеконкурсной программе Берлинале показали его новую картину "Беллами" (бренд "Настроение кино") — драму о детективе, который расследует дело страхового агента, сымитировавшего свою смерть, а параллельно пытается наставить на путь истинный непутевого брата.

вопрос: Полвека назад вы впервые получили приз на Берлинском фестивале...

ответ: Самое смешное, что я его не получал. Мне его присудили за фильм "Кузены", это правда, но сам я в Берлин тогда не приехал, потому что снимал кино. Зато когда мне сказали, что я — лауреат Берлинале, я пришел на съемочную площадку уже не как молодой режиссер, снимающий свою третью картину, а как диктатор. "Я буду делать здесь все что захочу, и вы мне не помешаете!" — заявил я продюсеру. И он ответил: "Конечно, теперь у тебя есть "Золотой медведь", а значит, карт-бланш". Так что я очень благодарен Берлинскому фестивалю. Кстати, после победы в Берлине фильм "Кузены" продержался в прокате 38 недель. Можете себе такое представить!

в: Успех вскружил вам голову?

о: К счастью, у меня никогда не было головокружительного успеха. Я всегда снимал картины, которые хорошо шли в прокате и приносили деньги, но шедевров у меня не было, иначе я бы плохо спал по ночам, мучаясь вопросом, как бы мне не уронить планку. У меня же всегда был прекрасный сон.

в: Почему на роль Беллами вы позвали Жерара Депардье?

о: Мы с Жераром несколько раз пытались поработать вместе, но все проекты почему-то оставались нереализованными. И тогда я решил написать сценарий специально под Депардье — надо сказать, что такое со мной случается впервые. Беллами во многом похож на самого Жерара. Но забавно, что мой соавтор Одиль Барски прописал в характере героя и мои черты. Все, что касается отношения Беллами к жене, списано с меня. Я тоже не люблю путешествовать, не люблю перемен, зато очень люблю свою жену и, да, иногда позволяю себе погладить ее по попе. Кстати, у Жерара тоже есть эта черта. Я с удивлением заметил, что он не отказывает себе в удовольствии прикоснуться к красивой партнерше. Поначалу Мари Бюнель, которая играет жену Беллами, старалась избегать его ласк, но я попросил ее: "Пожалуйста, позволь ему тебя поглаживать". И она согласилась. Эта чувственность, кстати, отличает Беллами от, например, комиссара Мегрэ. У Сименона героя несколько раз пытаются соблазнить проститутки, но он остается холоден. А Беллами испытывает и сексуальное влечение, и ревность, и все остальные чувства, свойственные мужчине.

в: Депардье сразу согласился сыграть Беллами?

о: Депардье пришел ко мне и сказал: "Я очень хочу эту роль. Но, извини, я все никак не могу сбросить вес". Он тогда весил килограммов 130, наверное, а я сказал: "ОК, пусть будет так. Только не начинай худеть на середине съемок". Беллами похож на слона в посудной лавке, но он такой, в нем чувствуется мощь, внутреннее содержание. И я бы очень расстроился, если бы он вдруг похудел. Это выглядело бы комично, а такой поворот событий в мои планы не входил.

в: И Депардье не похудел?

о: Нет, хотя это было очень сложное для него время. Незадолго до конца съемок умер его сын Гийом, и я не знал, как он сможет справиться с этой трагедией. Тем более что в финале Беллами тоже теряет близкого человека. Вымысел невольно предварил реальность. На озвучании Жерару было очень тяжело, но он в последней сцене нашел для своего героя такие слова, которые он мог бы сказать и на похоронах своего сына.

в: За пятьдесят лет работы в кино вы сняли 71 фильм. Как вам удается работать с такой скоростью?

о: Я всегда хотел снять очень много фильмов. Это сейчас я немного успокоился и выпускаю по картине в год. А бывали периоды, когда я успевал за два года сделать три фильма. Наверное, я со своим трудолюбием отбираю деньги, которые могли бы достаться молодым режиссерам, но если им это надоело, пусть они мне скажут.

в: Вам вручили "Золотую камеру" за достижения в кинематографе. А что вы сами думаете о своей карьере?

о: О карьере я никогда не задумывался, хотя и был весьма амбициозным молодым человеком. Ведь то, что потом назвали "Новой волной", не возникало как школа, как художественное течение. Ни о чем таком мы не думали. Мы были молодые, наглые и злые. Нам многое не нравилось в окружающей действительности, и мы снимали об этом кино. Снимали так, как могли, теми средствами, которые были нам доступны. Впоследствии оказалось, что наша бедность — это новая эстетика.

в: Понятно, к чему вы не стремились. Но ведь какая-то цель у вас была?

о: Я всегда старался сделать так, чтобы моя работа продолжалась. Вот и все. Иногда мне для этого приходилось снимать ужасные фильмы, но это ничего. Тут главное — не останавливаться. Я всю жизнь складываю из кирпичиков некое здание. Что из этого выйдет, я не знаю, но бросать строительство на полпути только из-за того, что какой-то кирпич вышел бракованный, — это не по мне.

в: Неужели вы никогда не боялись провала?

о: Всегда боялся. Десять лет назад я даже подумывал, не закончить ли мне карьеру, — так мне было страшно, что у меня ничего не получится. А потом вдруг открылось второе дыхание, и сейчас я больше ничего не боюсь. Я прихожу на площадку и искренне радуюсь своим актерам, своей маленькой съемочной группе и снимаю кино, получая от этого удовольствие. А раз я счастлив, значит, и вся остальная команда счастлива. Например, Депардье знаменит тем, что не любит перед обедом угощать съемочную группу аперитивом. А я в какой-то день угостил всех сам, потом подговорил продюсера сделать то же самое, и как-то так получилось, что Жерар не смог нас не поддержать. Я не люблю режиссеров, которые командуют людьми и сто раз повторяют прописные истины, только чтобы всем еще раз напомнить, что они главные на площадке. У меня на площадке все равны: актеры и осветители, звезды и дебютанты. И все работают с удовольствием. А больше мне ничего не надо, и ничего я теперь не боюсь.