"Интернационал" не прозвучал

// в конкурсной программе Берлинале
Фестиваль кино

Открывшись всего три дня назад, Берлинский фестиваль набрал темп и покатился к своей кульминации. О главных фильмах первых дней — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.

Семь лет назад, когда директор Берлинале Дитер Косслик заступал на должность, он выбрал для открытия своего дебютного фестиваля первый англоязычный фильм Тома Тыквера "Рай". У этого режиссера после триумфа love-story-generation-next "Беги, Лола, беги" была репутация чудесного мальчика немецкой киноиндустрии. И 36-летний мальчик тогда еще не решил, быть ему последователем авторского кино Тарковского и Кесьлевского (по чьему сценарию снят "Рай") или Дэвида Линча, сходство с которым находили в его ранних триллерах. Но мальчик повзрослел, снял помпезного и бездушного "Парфюмера" — и вот теперь представил на том же самом Берлинале еще более формальный — и потому провальный — "Интернационал".

Картина, снятая под рекламным слоганом "Они контролируют мир. Они контролируют вас. И каждый платит" берет за основу финансово-политический скандал 80-х годов, пытаясь приспособить этот сюжет к реалиям сегодняшнего дня. Некий люксембургский банк I.B.B.C. обслуживает террористов и мафию, торгует оружием и убирает всякого, кто встанет поперек этих проектов. Практически в одиночку (его бессмысленную партнершу в исполнении Наоми Уотс можно не считать) агент Интерпола Сэлинджер бросается на борьбу со злом.

Фильм был готов еще летом прошлого года, но тест-показы прошли так плохо, что пришлось организовать досъемки и отложить релиз до февраля. Том Тыквер утверждает в интервью, что теперь это не политический, а просто триллер. Однако первый же крупный план Клайва Оуэна не оставляет сомнений: это не просто супермен, а герой, озабоченный бедами человечества. Вряд ли этой позы не заметили кураторы фестиваля, но простить пришлось: ведь Клайв Оуэн украсил своим присутствием церемонию открытия.

Том Тыквер доказывает, что терроризм имеет немало общего как с туризмом, так и с гламуром. Вместе с оператором и художником режиссер любуется современными офисными интерьерами из высокотехнологичного стекла. Есть и природные красоты. Герои перемещаются из Берлина в Лион, а потом в Милан и на чудесный итальянский остров. Одна из сцен разыгрывается в стамбульской базилике-цистерне среди стоящих в воде древних колонн (которые вдохновляли Тарковского, когда он снимал "Ностальгию"). А кульминационный эпизод разыгрывается в декорации нью-йоркского Музея Гугенхайма, выстроенной в окрестностях Берлина на бывшем заводе локомотивов имени Карла Маркса. Здесь, среди зеркальных интерьеров и экспонатов fucking modern art, происходит сумасшедшая перестрелка, которой должен бы позавидовать Тарантино и перевернуться в гробу Орсон Уэллс со своей зеркальной комнатой в "Леди из Шанхая". Не позавидуют и не перевернутся. Ключевая фраза фильма принадлежит консультанту криминального банка и бывшему агенту "Штази", которого (лучше всех остальных) играет Армин Мюллер-Шталь: "Фикция отличается от реальности тем, что фикция должна иметь смысл". Именно смысла не хватает фильму, гримирующемуся под послание человечеству.

Гораздо лучшее впечатление осталось от картины другого "чудесного мальчика" того же поколения — от "Рики" Франсуа Озона. Это маленький фильм, наполненный тоской по другой жизни. Зауряднейшая пролетарская пара, словно из кино братьев Дарденн, живет своей унылой жизнью, пока чудо любви не порождает удивительного мальчика, способного летать. Элементы фантастики и странного юмора прививаются к семейной истории с таким же трудом, как крылья — к спине ребенка. Но в итоге фильм взлетает — хоть и не столь высоко, как можно было бы ожидать от Франсуа Озона.

Возможно, "Рики" останется самым нетипичным фильмом в берлинском конкурсе. А самым типичным — "Маленький солдат" датчанки Аннет К. Олесен. Его героиня возвращается на родину, отслужив в Афганистане, и оказывается вовлечена в бизнес, связанный с проституцией и нелегальным вывозом людей. В центре картины — отношения белой "солдатессы"и чернокожей "рабыни любви" из Нигерии. Давление политкорректности — давняя проблема Берлинского фестиваля, она наверняка нависнет над ним и на этот раз.

Разрешать ее придется возглавляющей жюри Тильде Суинтон, известной феминистке, гей-иконе, оскароносице и великолепной актрисе. Она вспомнила о своем первом приезде в Берлин с фильмом Дерека Джармена "Караваджо". Тогда она остановилась в дешевой гейской гостинице Tom`s Hutte. А уже через два года, в 1988-м, заседала в жюри Берлинале вместе с Андреем Смирновым, с которым дружит до сих пор. На вопрос, будет ли она жестким и строгим президентом, отвечает: "Это что — фантазия?" А главным достоинством фестиваля считает полную энтузиазма публику. И это чистая правда: проходя поздно вечером по комплексу "Аркады", где продаются билеты на фестивальные просмотры, я увидел с два десятка киноманов, расположившихся на ночь прямо на полу — чтобы успеть к открытию кассы первыми.