"Найти юмор в самом страшном"
- Вам нравится писать? — спрашиваю у писателя, справедливо называемого королем контркультуры и современным классиком. — Многие авторы ведь этого терпеть не могут.
- Мне нравится разговаривать с людьми, слушать их истории. Потому я и стал писателем. А сидеть и писать ненавижу. Если кто-то рассказывает мне по-настоящему интересную историю, я записываю ее шариковой ручкой на ладони, точнее, на внутренней стороне предплечья. Так с ней ничего не случится, если я помою руки. А в конце дня переписываю ее в ноутбук.
- С чего начался роман "Удушье"? (Выйдя, он возглавил список бестселлеров "Нью-Йорк таймс".)
- С того, что миллион лет назад мне позвонил брат. "Чувак! — сказал он. — Я нашел место, где всегда можно снять теток, — общество анонимных сексоголиков!" Я начал посещать группу, но не с той целью, что мой брат. Истории, которыми люди делятся друг с другом на таких сборищах, — это просто фантастика!
А еще весной 1999 года, когда вышел "Бойцовский клуб", убили моего отца. Столько всего хорошего и столько ужасного происходило со мной в то время!.. Ехал я как-то в горах жутко уставший. Я был в костюме — ехал, кажется, с оглашения отцовского завещания. И вот в голову мне лезет такая фантазия: что, если ведущий самую обыкновенную жизнь, ездящий в самой стандартной машине человек был бы настолько подавлен обстоятельствами жизни, что остановил бы авто, вышел из него, оставив включенными фары, и лег бы на гравий лицом вниз? Он пролежал бы на холодном гравии всю ночь, пока на дороге не появился бы полицейский. А полицейский, конечно, очень-очень нежно пощупал бы ему пульс, перевернул бы его и мягко сказал: "Все будет о'кей, парень, мы о тебе позаботимся..." Этот человек в униформе, с пистолетом и бейджем медленно бы обнял его и вернул к жизни. И с тех пор этот парень периодически проделывал бы такое, только чтобы снова испытать этот момент утешения, возвращения к жизни. Я затормозил и хотел уже все это проделать. А
потом подумал: нет, только не в лучшем костюме! Вот как возник человек, изображающий удушье...
- ...и страдающий от сексуальной зависимости.
- Сексуальная зависимость интересовала меня исключительно как физическое действие. Эта тема уже достаточно раздута, я хотел лишь слегка использовать ее в своей истории. Она к ней отнюдь не сводится. Просто я стараюсь выложить как можно больше поворотов действия. Я ведь даже абстрактные слова не позволяю себе как писателю: они замедляют развитие сюжета. А использование активных глаголов приводит к автоматической эскалации истории и конфликта. А если история развивается быстрее, то и читатели быстрее ее абсорбируют.
- Вы частично славянского происхождения: у вас есть украинские корни. Русские писатели хоть как-то вас вдохновили? Они ведь нечасто использовали глаголы "бегать" и "прыгать"...
- Из всех русских писателей я бы назвал Гоголя. Мне по душе его абсурдизм, его способность найти юмор в трагедии. По-моему, это очень свойственно русскому сознанию: все может быть ужасно, но кто-то все равно превратит это в мрачную шутку. Несколько лет назад одна моя подруга-писательница брякнула вот что: "Я так завидую Анне Франк (умершей в немецком концлагере еврейской девочке, чьи опубликованные после войны дневники стали литературной сенсацией. — С. Т.), ведь ей не нужно ехать в тур со своей книгой!" Услышав такое, я сначала остолбенел, а потом подумал: "Какая великолепная шутка! Буду до конца жизни ее рассказывать!" По-моему, это очень русское — способность найти юмор в самом страшном.
- Как вы считаете, что привлекает читателей в ваших книгах?
- На поверхностном уровне им больше по душе смешные моменты, которых у меня достаточно. Но после прочтения книги с ними остаются моменты романтические или грустные... Читатели не могут забыть сюжет, потому что эти неразрешенные вещи продолжают резонировать в них.
- В России вас знают благодаря "Бойцовскому клубу".
- Вы не представляете, как плохо поначалу приняли картину "Бойцовский клуб". Она очень мало собрала в кинотеатрах. На второй день релиза продюсеры рыдали в мою телефонную трубку: "Фильм тонет и тянет нас за собой! Мы никогда больше не снимем ни одной картины!" У них была истерика. Но в результате картина прошла успешно. Что большая редкость для мрачного, невеселого фильма. Стандартной ситуацией это не назовешь.