Он же Гоша, он же Жора

20 ноября исполняется 80 лет Алексею Баталову, артисту, который стал голосом и лицом давно ушедшей эпохи.

Самое удивительное в биографии Баталова — то, что он не сделался артистом МХТ. И вообще не сделался театральным артистом. Тут, прямо скажем, надо было постараться. Едва ли не все его родственники имели отношение к главной драматической сцене страны. Его мать Нина Ольшевская была актрисой Художественного. Его отец — Владимир Баталов — выпускником Второй студии и до 1956 года работал в МХТ. Его дядя Николай Баталов — знаменитый Фигаро из знаменитого спектакля Станиславского. Ольга Андровская — тетка Алексея Баталова. Виктор Станицын — тоже его родственник. Сам Баталов, как и положено, закончил Школу-студию МХАТ. Все пути вели туда, в Камергерский... Но в результате он оказался не в театре, а в кино. Не в этом ли парадоксе таится ключ к феномену Баталова...

Времени, на которое пришлось начало его пути, куда больше актерских умений оказались нужны его внешность, его интонация, его пластика и его стать. Проще говоря — типажность. А типажность — кинематографическое понятие. Именно Баталову суждено было воплотить нового героя, какого не знал прежде советский экран, — романтика с интеллигентным лицом, словно пришедшего к нам из другого мира, в котором еще помнили о "русских грамотах на благородство".

Эта интеллигентская тема была категорически не нужна кинематографу дооттепельной поры. В ту пору были иные герои — обаятельные, честные, с хорошим русским лицом и душой нараспашку. Николай Крючков, Петр Алейников, Сергей Столяров, Борис Андреев... А в "оттепель" появился Баталов и стал воплощением давно ушедшей эпохи. Что бы он ни делал — падал навзничь в грязь на войне или бежал из советской России к далеким турецким брегам — эта "другая эпоха" стучала в наших сердцах. Бурлеск, трагический темперамент, блистательное лицедейство — не из арсенала Баталова. А если и из арсенала, то уж точно помещено в какие-то далекие запасники. Он не изменчивый Протей, каким вроде бы надлежит быть всякому лицедею. Он артист темы. И эту тему проще всего и правильнее всего было воплотить именно в кино. Причем не в экранизациях, а в фильмах "про жизнь".

Если бы Баталов играл только чеховских, толстовских и булгаковских персонажей (а он их, разумеется, тоже играл) — это вряд ли стало бы прорывом. Но весь фокус как раз и заключался в том, что человек с ясно пропечатанным на лице комплексом интеллигентности вдруг оказался нашим современником. Молодым рабочим ("Большая семья"), водителем с автобазы ("Дело Румянцева"), военным врачом ("Дорогой мой человек"), слесарем ("Москва слезам не верит")...

Книжный иллюстратор Константин Ротов даже нарисовал с него как-то михалковского Дядю Степу.

Положа руку на сердце, часто ли вы встречали в жизни рабочих, водителей, милиционеров и даже военных врачей с такими лицами, как у Баталова? На этом лице аршинными буквами написано: "Я читал много книг. Я знаю и люблю поэзию". Посвященные легко считывали и сакраментальное: "Я знаком с Анной Ахматовой". Она приехала в их дом, когда ему было семь лет, и общение с ней стало одним из самых ярких впечатлений его жизни. Сложно сказать, что больше сформировало облик, а заодно и образ этого артиста — театральная среда или писательская, в которую он в силу семейных обстоятельств тоже оказался погружен. Зощенко, Ильф, Олеша, Лидия Чуковская, Пастернак... Все они бывали в доме его гостеприимного отчима Ардова. И этот толстый-претолстый культурный слой как-то естественно, без специальных усилий вошел в плоть и кровь баталовских героев — от Павла Власова из фильма Донского "Мать" до всех героев из фильмов Иосифа Хейфица.

Когда смотришь эти фильмы из нашего уже довольно далекого времени, вдруг ясно понимаешь, что оттепельное кино занималось лакировкой действительности ничуть не меньше, чем сталинское. Просто занималось совсем иначе. В потемкинских деревнях из "Кубанских казаков" Пырьева присутствовал размашистый, залихватский цинизм: вот она обильная и привольная жизнь колхозных пейзан. В оттепельном кино цинизма не было. Но идеализма было хоть отбавляй. Как на самом деле выглядели шоферы, рабочие, жители коммуналок и, кстати сказать, военные врачи послевоенной эпохи, жестко и пугающе правдиво показал Алексей Герман в своем великом фильме "Хрусталев, машину!". Любопытно сравнить его обитателей с героями оттепельного кино. Это две разные реальности, а ведь снято это про одно и то же время. Оттепельное искусство носило розовые очки даже не потому, что их заставляли носить, а потому, что их не хотелось снимать. Потому что затеплилась вдруг вера, будто эти очки могут сами собой преобразить действительность. Что зрители, увидев прекрасных, возвышенных и о-очень интеллигентных баталовских героев, преобразятся. А жизнь через 20-30 лет конечно же станет лучше.

Иногда думаешь: а отчего Баталов вдруг перестал сниматься? Он ведь не просто ведет образ жизни не суетный, не гламурный, не светский (что само по себе вызывает безмерное уважение), он вообще фактически исчез с экрана. Может, еще и оттого, что он уже не может быть героем времени, а антигероем быть не хочет. Кинематографу, снявшему розовые очки, его жесты, его манеры, его благородство, его мягкая, ни на кого не похожая интонация больше практически не нужны.