Кино показывает режиссеров

Это обычная история, повторяющаяся почти на любом фестивале: список имен выглядит гораздо внушительнее на бумаге, когда анонсируется программа, чем на экране. Тем не менее сан-себастьянские картины, даже неудачные, смотреть интересно — потому что за каждой стоит судьба их автора, и есть драма, иногда более глубокая, чем в самих фильмах.

Это очевидно по отношению к новой работе 28-летней Самиры Махмальбаф "Двуногий конь". Эмансипированная дочь иранского классика Мохсена Махмалбафа еще десять лет назад была признана вундеркиндом и уже дважды награждена призами жюри в Канне. "Двуногий конь" — шокирующая метафора насилия и неравенства: за доллар в день подросток носит на спине безногого мальчика в школу и обратно. Чтобы удовлетворить мальчишеский азарт юного хозяина, после уроков слуге приходится участвовать в боях и скачках, соревнуясь с настоящими лошадьми.

Мальчик, которого носят, реально безногий, подорвавшийся на мине. Парень, играющий двуногого коня, действительно наделен лошадиными повадками. В Иране кино с сомнительной идеологией делать не разрешили, и съемки перенесли в Афганистан. На площадку под видом статиста прорвался шахид и чуть не взорвал всю группу, в основном состоявшую из детей,- были раненые. Это уже четвертое покушение на семью Махмалбаф, известную своей оппозицией фундаментализму. Однако прогрессивные идеи не всегда ведут к художественному совершенству. Новый фильм Самиры движется по кругу, не развиваясь и не углубляясь, он не идет дальше общих мест о кризисе мужской цивилизации. Скорее всего именно поэтому он впервые появился не в Канне и не в Венеции, а в Сан-Себастьяне.

Тем не менее это фильм, из которого ясно, что им хотел сказать автор. "Генуя" Майкла Уинтерботтома не дарит и этого. И остается только гадать, что руководило именитым британским режиссером, взявшимся поведать о том, как вдовец-американец и две его дочери переживают гибель жены и матери в автокатастрофе. Они едут на целый год в Геную, где отец преподает английский молодым итальянкам, старшая дочь крутит романы с местными парнями, а младшая, десятилетняя и чувствительная, бродит по узким генуэзским улочкам, где ей мерещится призрак мамы.

Уинтерботтом за последние пятнадцать лет преуспел и в пролетарской семейной саге, и в гротеске о лесбиянке-убийце, и в костюмных киноверсиях романов Томаса Гарди, и в фильме о пионерах панк-рока, и в футурологической love story, и в парадокументальном репортаже о судьбах афганских беженцев, и в политическом сюжете о жертвах Гуантанамо. "Генуя" столь же профессиональна, как все остальное в послужном списке режиссера-многостаночника, но вряд способна разрешить драму отсутствия своей темы и как следствие своего стиля, которую явно переживает Уинтерботтом.

Напротив, редкой последовательностью отличается француз Кристоф Оноре, всегда снимающий кино в картезианской традиции Просвещения, психологического романа и легкого интеллектуального эпатажа. Во всех его фильмах играет породистый красавец Луи Гаррель: на сей раз в картине "Прекрасный человек" ему не приходится изображать страсть ни к собственной матери, ни к мужчине, а всего лишь к 16-летней ученице, которой его герой преподает итальянский язык в лицее.

В этом фильме все влюблены во всех, все спят со всеми и еще охотнее сплетничают и плетут интриги. В основе сюжета — роман мадам де Лафайет "Принцесса Клевская", который однажды уже перенес в современность Мануэль де Оливейра. Там главную роль играла Кьяра Мастроянни, и неслучайно она появляется теперь в камео, передавая еще и привет от своей матери Катрин Денев, ибо "Прекрасный человек" — как и предыдущий фильм Оноре "Любовные песни" — в какой-то момент превращается чуть ли ни в "Шербурские зонтики". Причем не просто в какой-то момент, а непосредственно перед самоубийством одного из героев, который открывает рот и начинает петь за несколько минут до грустного финала. Режиссера не впервые подводит вкус именно в том жанре, где это особенно рискованно: он так и не извлек урока после полупровала в Канне "Любовных песен".

Хотя в контексте сан-себастьянского конкурса у "Прекрасного человека" есть призовые шансы. С точки зрения драматургии, монтажа и визуального ряда фильм сделан современно и даже авангардно. Будущим российским зрителям он обещает подарить несколько забавных секунд — когда студенты русского класса читают "Свеча горела на столе...", а посетитель бара заказывает "водку-дубровку". К тому же сюжет картины может напомнить наш "Розыгрыш", но это как раз тот случай, когда мастерство режиссера проявляется не просто вопреки банальности, а благодаря ей — и в этом тоже есть отблеск благородной французской традиции.



Сайт управляется системой uCoz