"Пляжи Аньес"

Событием Венецианского фестиваля стал спецпоказ фильма "Пляжи Аньес" и награждение его создательницы Аньес Варда призом "Слава кинематографисту". После венецианской премьеры Аньес Варда решила показать свой фильм на лучших пляжах Европы, к числу которых принадлежит и сан-себастьянская La Concha — "Раковина".

80-летнюю Аньес Варда называют то первой ласточкой, то матерью, то бабушкой "новой волны", но она решительно отказывается быть пенсионеркой. Как, впрочем, и продолжающие работать киноклассики Рене, Риветт, Ромер, Шаброль, Годар. Исключения — рано ушедший из жизни Франсуа Трюффо и не дотянувший до шестидесяти Жак Деми, муж Варда, режиссер "Шербурских зонтиков" и "Девушек из Рошфора". С его кончиной связана тайна, впервые обнародованная в новом фильме: Деми умер не от рака и не от кровоизлияния в мозг, как ранее официально сообщалось, а от СПИДа. Аньес Варда говорит о том, что в то время (дело было в 1990 году) СПИД считался постыдной болезнью, но причину ее никак не комментирует — к явному разочарованию обывателей. Это же касается загадки смерти Джима Моррисона. Варда была с ним близка, а по некоторым данным, она и его гражданская жена Памела Курсон были единственными свидетелями его ухода.

Зато в фильме рассказано немало другого интересного. Например, как Деми, приглашенный работать в Америку, хотел снять в качестве партнера Анук Эме молодого Харрисона Форда, но студийные боссы сказали, что он безнадежно бездарен. Аньес Варда начинала как фотограф и документалист, снимала знаменитых людей и дружила с ними: среди них Жерар Филипп, Жан Вилар, Натали Саррот, Энди Уорхол. Именно Аньес Варда помогла найти свой имидж Катрин Денев для роли в "Шербурских зонтиках", повернувшей ее карьеру. Но вот как раз с деятелями "новой волны" Варда держалась на расстоянии. Она не относилась к породе "фильмотечных крыс", а ее темперамент превалировал над интеллектом и образованностью. Даже когда Андре Базен, покровитель "волны", рекомендовал в Канн ее короткометражку "Пуант Курт", Варда не вошла в "священный круг" и выбрала свой путь, приняв ответственность и за удачи, и за ошибки.

1961-й — год ее триумфа: все говорят о фильме "Клео от 5 до 7" как образце нового кино, в котором доминирует образ, а не слово, а движение камеры приближено к ритму человеческого дыхания. Однако следующая лента — "Счастье" — резко разделяет поклонников и противников. Герой картины, любящий муж и отец, встретил другую женщину и пытался объяснить жене, что две женщины означают для него больше счастья, чем одна. Но непонятливая жена топилась в реке, и ее место занимала другая. По словам режиссера, замысел фильма отталкивался от одной красивой семейной фотографии: "Видимость счастья — это тоже счастье".

Полуудача этого фильма и провал следующего — "Создания" — отбросили Аньес Варда от больших проектов. Она продолжала работать в жанре документальных эссе, их темы — жизнь рыбацких деревень и загородных замков, социалистический Китай, кубинская революция, хиппи, "Черные пантеры". Свобода, субъективность, вечное движение — ключевые слова, которыми критики определяют творчество Аньес Варда. О ее природном кинематографическом инстинкте говорили: "Она использует одну руку, чтобы снимать другую".

Увлечение феминизмом пронизывает фильмы "Одна поет, другая нет", "Джейн Биркин глазами Аньес Варда", "Без крова и вне закона". Последний получил "Золотого льва" в Венеции, и теперь госпожу Варда уже трудно было выбить из седла. Она основала собственную компанию "Сине Тамарис", с ней работают ее дочь Розали Варда и сын Матье Деми. Все они участвуют в новом фильме. Аньес возлежит на берегу на какой-то восточной кушетке, примеривает на себя смешные наряды, молодежь расставляет вокруг зеркала, и все это вместе — пленительная инсталляция счастья, в которой выдержан идеальный баланс между реальностью и искусством. То, чем "новая волна" вошла в историю кинематографа.

- Почему вы решили снять фильм о себе?

- Не думаю, что от нескромности. Значительная часть картины посвящена другим людям, которые прошли через мою жизнь. Я осознаю, что моя судьба не содержит ничего особенно драматичного, я не пережила того, что пережили люди, например, в России. Или теперь в Грузии. Я вдохновлялась словами Монтеня: "Я посвятил свою книгу узкому кругу родственников и друзей; в конце они потеряют меня, но взамен обнаружат что-то из моих черт и настроений, которые позволят сохранить и преумножить то, что они обо мне знали".

- А разве ваши прежние фильмы не были личными? Например, "Клео от 5 до до 7"?

- Сомневаюсь. Я никогда не была высокой блондинкой, как героиня этой картины.
- А почему "Пляжи"?

- Идея сделать этот фильм пришла ко мне на пляже в Нуармутье. Я выросла на берегу моря в Бельгии, и морские пейзажи сопровождали меня всю жизнь. Берег моря отражает состояние души.

- В фильме очень бегло говорится о ваших родителях...

- Отец был эмигрантом из Греции и ненавидел вспоминать о своей родине. Своих деда и бабку я видела всего дважды. Зато со своими внуками общаюсь гораздо чаще. Я бы сказала, что тема фильма — страх потери памяти, который посещает нас в определенном возрасте. Как это прекрасно — помнить!

- Вы были связаны с радикальными движениями, "новой волной". Хотели изменить мир?

- Никогда не хотела изменить мир. Хотела выразить свое с ним несогласие. И в феминистском движении я не была впереди всех. Но мне удалось поднять уровень "женского кино". Я дружила с Годаром и Риветтом, с остальными — нет. Но это касалось только личных отношений, а не творчества. То была группа "Кайе дю синема", у них был групповой кодекс, как у дадаистов. Рене и Маркер существовали отдельно. А я была совсем одна — пока не встретила Жака Деми. Структуры моих фильмов были совсем другие, чем у тех, кто входил в группу, и у Жака тоже.

- Что означал для вас обоих опыт работы в США? Вы не были разочарованы?

- Деми работал для большой студии, а я делала независимые фильмы. Мы влюбились в Лос-Анджелес. Это было время стремления к свободе: все артистично курили, предавались сексуальным экспериментам, в коммунах вместе воспитывали детей. Но мы не собирались оставаться в США. А когда вернулись во Францию в 1970-м, революция практически кончилась.

- И умер Джим Моррисон. Почему вы так скупо рассказываете о нем?

- Джим прильнул к нам с Жаком как к пионерам "новой волны". Он сам пришел к нам после концерта. Потом я жалела, но тогда даже не решилась его фотографировать, поскольку берегла его privacy. Точно так же я ни разу не сфотографировала Натали Саррот.

- Что вы думаете о современном кино?

- Не ждите, что как бабушка начну его ругать. Сегодня есть качественное индустриальное кино. И есть те, кто, как братья Дарденн, делает фильмы с авторским отношением. Я считаю их своими младшими братьями.

- В вашей картине великолепные костюмы, которые вы охотно меняете...

- Они все из моего гардероба, ведь это документальный фильм.