Проверка на львиность

Закончившийся Венецианский фестиваль стал суровым испытанием для нервов нашего киносообщества. В последние годы Венеция, в отличие от Канна и Берлина, регулярно берет в конкурс российские фильмы, более того, не столь регулярно, но некоторые из них здесь даже побеждают. А это уже действительно трудно пережить.

До сих пор перед глазами сцена: когда пять лет назад "Золотым львом" награждали "Возвращение" Андрея Звягинцева, группа коллег-соотечественников, наступая на ноги соседям, спешно покидала зал. На их лицах было написано настоящее страдание. Тут же рождались мифы и легенды, объяснявшие нежелательный феномен. По одной из версий, судьба приза "выскочке" Звягинцеву была решена в телефонном разговоре господ Путина и Берлускони. По другой — руководителям фестиваля хорошо "забашляли": назывались конкретные суммы и имена взяточников.

Granda Victoria Russa больше в Венеции не повторилась, но и призы рангом поменьше вызывали сильные приступы идиосинкразии, причем приступ был тем сильнее, чем приз значительнее. Иногда болезнь обострялась еще до объявления наград и даже до показа фильма в конкурсе: общественное мнение заранее готовилось к тому, что будет провал, провал, провал, что фильм такой-то — это ужас, ужас, ужас. Так было с "Домом дураков" Андрея Кончаловского, отчасти то же самое повторилось в этом году с "Бумажным солдатом" Алексея Германа-младшего. Один коллега специально сел у двери, чтобы считать людей, ушедших из зала, а пресс-конференцию по фильму объявил провальной на том основании, что режиссеру Герману было задано меньше вопросов, чем Шарлиз Терон и Натали Портман.

Просочившиеся слухи о том, что отборочная комиссия взяла "Бумажного солдата" в последний момент, были интерпретированы таким образом, что взяли фильм "из жалости". Из жалости, видимо, и наградили двумя (профессионально самыми престижными) призами — за режиссуру и операторскую работу. Или опять за кулисами была провернута какая-то дьявольская интрига. Вполне допускаю, что картина Алексея Германа могла кому-то активно не понравиться, но ненависть, как и любовь, слепит глаза. Те же самые наши журналисты, которые вначале объявляли венецианскую программу на редкость слабой (зарубежная критика в значительной своей части так и осталась при этом мнении), к концу фестиваля нашли, что в ней чуть ли не шедевр на шедевре. Таким образом, становилась особенно очевидной абсурдность решения жюри, которое, вероятно, просто сошло с ума, наградив русскую картину. Высказались по этому поводу даже некоторые из тех, кто фильма не видел, но не смогли молчать.

Я всегда был против сравнений кинофестивалей со спортивными чемпионатами и совершенно не склонен впадать в яростный патриотизм. Заседая в свое время в венецианском жюри, проголосовал за то, чтобы разделить приз ФИПРЕССИ между "Маленькой Верой" Василия Пичула (которая была фавориткой) и "Высокими надеждами" Майка Ли, потому что мне казалось несправедливым обойти этот великолепный британский фильм. Но все же представьте, что "Зенит" или другая наша команда выиграла ответственный международный турнир, а мы как резаные вопим: несправедливо, судью на мыло, другие лучше играли!

Невозможность пережить успех соотечественника — оборотная сторона тяжелого комплекса, лицо которого — национальный и личный эгоизм. Впрочем, и неуспех (не награждение) вызывает на родине острую вспышку злорадства, хотя уже само участие в конкурсе большого фестиваля должно считаться почетным. Не тут-то было: провал, провал, провал. Это понуждает творцов к ответным действиям. Чего только не придумывают режиссеры и продюсеры, чтобы объяснить, почему их картина уехала с фестиваля без призов: однажды я услышал даже про сионистско-исламский заговор в недрах жюри. Но страшнее Бен Ладена и МОССАДа, причем реально, оказывается член жюри из числа наших соотечественников: именно он нередко готов потопить фильм конкурента. Юрий Арабов, боровшийся за Германа, скорее, исключение. Хотя если бы картина понравилась ему одному, он бы не победил, даже сражаясь как лев.

Последнее ноу-хау в спекуляциях по поводу фестивальной судьбы российских фильмов — это внедрение в цепь незамысловатых рассуждений актуального грузинского мотива. Неуспех теперь можно объяснить предвзятостью международного сообщества по отношению к России. А успех (того же "Бумажного солдата") — тем, что герой-грузин сработал на политическую конъюнктуру. Заодно можно засвидетельствовать свою политическую лояльность, чем сегодня некоторые представители творческой интеллигенции активно занимаются. И это тоже синдром сезонного обострения.