Море волнуется

В конкурсе 65-го Венецианского кинофестиваля определился фаворит — "Рыбка Поньо" Хаяо Миядзаки. Фильм лидирует в рейтинге итальянской прессы, публика в восторге, и остается лишь присоединиться к этому единодушию.

Кроха в красном платьице, радостно разинув рот, бежит по спинам огромных рыб, накатывающих на берег, как цунами, под парафраз вагнеровского "Полета валькирий" — это самая эффектная из показанных на фестивале сцен. "Рыбка Поньо" выглядывает из венецианского конкурса как разноцветная погремушка из груды свалявшегося войлока, на который все больше смахивает прибывшее в Венецию арт-кино родом из Турции, Франции или Эфиопии. По формальным приметам "Рыбка Поньо" (международное прокатное название — Ponyo on the cliff by the sea) — самый детский и, наверное, самый коммерческий фильм классика японской анимации. Но чем пристальнее вглядываешься в детали, тем больше первое очарование уступает место изумлению.

Начало с резвящимися красными мальками напоминает голливудский мультфильм "В поисках Немо", потом сюжет стремительно виляет в сторону "Русалочки". Но все волшебные странности Миядзаки на месте. Рыбка, влюбившаяся в пятилетнего мальчика и решившая стать человеком, так отчаянно раздувается внутри прозрачной икринки, что плавники со звуком вынутой из бутылки пробки превращаются не в руки-ноги, а в куриные лапы: пятипалые человеческие конечности оформляются у сумасшедшей малютки уже на бегу. Старушки в инвалидных колясках (а без старушек Миядзаки не обходится), попав в подводное царство и обнаружив, что снова могут ходить, немедленно пускаются наперегонки. Отец рыбки Поньо напоминает не то Безумного Шляпника, не то Дуремара или Крысолова, а мать выплывает из пучин, словно из русской сказки, — назвать ее хочется не иначе как Владычицей морскою. Наконец, имя Поньо рыбка получает на берегу, а в подводном царстве ее зовут Брунгильдой. Точно так же самый детский и самый коммерческий фильм Хаяо Миядзаки может с полным правом называться романтическим эпосом.

Японская русалочка бежит по волнам под "Полет валькирий", и это действительно цунами, апокалипсис сейчас. Вечером рыбка, ставшая маленькой девочкой, впервые с удивлением ест лапшу, а утром мир приютившей ее семьи уже уничтожен, смыт, ушел под воду. Мальчик с девочкой — человек и рыбка — отправляются этот мир спасать, но утонувшие старушки резвятся как дети, а утонувшая мама может подружиться с Владычицей морскою. Миядзаки снял детский мультфильм, в котором все умерли и это хорошо.

Потому что в конце концов нет принципиальной разницы между девочкой и рыбкой, утесом и морем, миром этим и тем — снаружи и внутри прозрачной икринки. И несмотря на всемирную отзывчивость Хаяо Миядзаки, все это, наверное, очень по-японски.

Строго говоря, "Рыбке Поньо" нечего делать в конкурсе Венецианского кинофестиваля. Не оттого, что этот фильм коммерческий, анимационный и детский. Просто половину конкурсных картин можно перечислить через запятую и тут же забыть, а тающие на песке следы из фильма Миядзаки никуда уже из памяти не денутся. Не исчезнут насовсем.

Дядя Даня
"Бумажный солдат" Алексея Германа-младшего — увы, одна из самых слабых картин конкурса. История молодого врача-грузина по имени Даниил, готовящего в 1961 г. группу первых космонавтов, оказалась мертворожденным соединением приемов Германа-старшего и Тарковского с чеховскими мотивами, выведенными так старательно, будто режиссер больше всего переживал, что западная публика этих цитат не поймет.