Интеллигенция с сыром и кетчупом

В одной из местных фаст-фудочных дают сэндвичи с названиями вроде Bread Pitt (с сыром), Tom Hamks (с ветчиной) или Potemkin (c сыром, салатом, помидором, луком и кетчупом). Россия представлена на фестивале не только сыром, луком и кетчупом: официанты в забегаловках и уборщицы в туалете тоже говорят по-русски, — сезонные рабочие, приехали только на время фестиваля.

Я это все пишу, смутно надеясь, что настоящий предмет разговора — фильм Алексея Германа-младшего "Бумажный солдат" — за это время куда-нибудь исчезнет, и можно будет о нем не упоминать. Не то чтоб он был как-то особенно плох, вовсе нет: он плох совершенно ординарным, неинтересным и невыдающимся образом. Номинально это история о врачах, которые готовят первых советских космонавтов к полету в космос где-то в мокрых и серых полях Казахстана, а в свободное от работы время думают о судьбах России, собираются жарить шашлыки и поют песни Окуджавы. Фактически перед нами — портрет русской интеллигенции, причем не 60-х, а каких угодно годов. Главный герой фильма, врач-грузин Даниил, мучается весь фильм невыносимо, несмешно шутит, страдает от головной боли и снов о сгинувших в лагере родителях.

При этом, кажется, ни разу не показано, как он работает, — не интеллигентское это дело. Его жена мучается весь фильм невыносимо, хочет ребенка, ковыляет по казахским степям, употребляет словосочетание "эта страна" и терпит любовницу мужа. Будущие космонавты невыносимо страдают, боятся сгореть и не вернуться на Землю, разговаривают об устрицах и грузинской поэзии. Антон Палыч Чехов страдает больше всех, потому что его имя упоминается всуе почти в каждом диалоге — а разговоров в фильме много, и устроены они примерно так: "Холодно очень". — "Это ветер времени". Получается какой-то выпотрошенный Герман-старший, лишенный жизни, психологии и каких бы то ни было чувств.

С какой-то точки зрения, "Бумажный солдат" — идеальная форма для донесения до публики самой идеи русской интеллигенции. Вся эта преувеличенная тарковщина, вся эта выспренность и искусственность, цитаты из Блока и Чехова, несуществующие диалоги несуществующих людей, — русская интеллигенция такая и есть: ленивая, тоскливая, бессмысленная, она любит поговорить и побросать в воздух шарфики, она бредет через грязь, отворачивается, когда на горизонте взмывает ракета, и оправдывает любую смерть ради идеи. Когда оказываешься в ее компании, все время смотришь на часы: ну что, скоро она кончится? А на самом деле, ее давно уже не существует, а может, никогда и не было. Это миф такой, призрак историй об ушедшей эпохе. Как фильм Алексея Германа-младшего.