"Вы не знаете меня"
Брать интервью у Николаса Роуга — это словно смотреть один из его фильмов: непредсказуемых, завораживающих, загадочных и оставляющих вас в недоумении — что же, собственно говоря, произошло. У него манеры доброго профессора, который мог бы заодно быть и верховным жрецом тайной магической секты. Подобно тому, как его фильмы разбивают реальность на тысячи кусочков, его, по собственному его определению "мозг кузнечика", головокружительно перепрыгивает с темы на тему, заводя вас в концептуальный лабиринт. В нем на вас может неожиданно обрушиться леденящее заявление ("В вашей жизни есть ужас, поверьте, он вот-вот может появиться, а может, вам повезло, и сегодня он вас миновал"), зловещая цитата ("Кажется, Оскар Уайльд сказал, что критика — жанр, самый близкий к автобиографии") или обезоруживающее прямой вопрос ("У вас было счастливое детство?"). Временами кажется, что интервью берут у меня.
Вы были бы разочарованы, если бы Роуг не бросал вам вызов. Он — одна из живых легенд, которых большинство считает уже умершими. Он был оператором у таких мастеров, как Дэвид Лин, Джон Шлезингер и Франсуа Трюффо, а как режиссер привел кино в странные новые области, доведя до совершенства технику повествования в форме головоломки, когда вам показывают все кусочки, но только в финале оказывается, что они образуют общую картину. Он единственный, кто снял хорошие фильмы с Миком Джаггером ("Представление") или Дэвидом Боуи ("Человек, упавший на Землю") в главных ролях. Или, коли на то пошло, с Артом Гарфункелом, чья роль бросающего в дрожь психиатра в ленте "Неудачный момент" /Bad Timing/ гарантировала, что больше никто не попросит его спеть Bright Eyes на детских праздниках. Одно только "Представление" /Performance/ обеспечивает Роугу культовый статус. То, что должно было стать кассовым фильмом с Джаггером на вершине его славы, обернулось ошеломляющим экспериментом: ведущая отшельнический образ жизни рок-звезда по фамилии Тернер (Джаггер) пускает к себе в дом в Ноттинг-Хилле беглого головореза (Джеймс Фокс), с помощью двух своих подружек сводит его с ума наркотиками и каким-то образом крадет его личность.
Пришедшая в ужас от секса, наркотиков, насилия и полной психоделической непонятности студия два года не осмеливалась выпустить картину в прокат. Мифов о "Представлении" множество: как со-режиссер Роуга Доналд Кэммелл соблазнил всех четверых исполнителей главных ролей; как Джеймс Фокс не смог придти в себя после этих съемок и надолго ушел из актеров; как Кит Ричардз прятался на съемочной площадке, ревниво выслеживая свою любовницу Аниту Палленберг, которую он подозревал в связи с Миком, ее партнером на экране (его персонаж был основан на Брайане Джонсе — бывшем любовнике Палленберг).
Примечательно, что сам Роуг живет в особняке в Ноттинг-Хилле, за углом от дома, где Джаггер жил в фильме "Представление", от чего я немного ощущаю себя Джеймсом Фоксом, когда звоню в его дверь. Он проводит меня в большой кабинет, стены которого скрывают книжные шкафы и который загроможден бумагами, трофеями, картинами и старинной мебелью. Мои надежды, что Роуг будет рад поделиться воспоминаниями о Мике, Дейве или Арте, оказываются чересчур оптимистичными. Ему интереснее обсуждать абстрактные вопросы типа "правды" или "времени" или прогресса технологии, чем рассказывать анекдоты. "Не знаю, я бы предпочел об этом не говорить, — вежливо отвечает он, когда я прощупываю его насчет пикантных подробностей. — Я никогда не говорю об актерах. Они принадлежат самим себе. Разумеется, я считаю, что Джаггер был потрясающ. И Боуи тоже. Но я не знаю Мика Джаггера, я знаю Тернера. Вы не знаете меня. Я не знаю вас. Я знаю, что вы журналист, а вы знаете, что я — некто, отвечающий на вопросы. Но вы меня не знаете".
У меня возникло ощущение, что Роуг предпочел бы вообще не давать интервью. Он действительно дает их очень мало и никогда по телефону. "Люди всегда не такие, какие они есть, — вот почему мне нравится видеть человека, с которым я разговариваю", — говорит он. Как бы там ни было, он впустил меня в свое частное царство только потому, что вышел его новый фильм. "Гриб-дождевик" /Puffball/ — первая более чем за десять лет его картина, появившаяся на английском экране. Примерно до 1990 года он снимал по фильму раз в два года, обычно главную роль в них исполняла его бывшая жена Териза Расселл. Но в последнее время он изредка делал телефильмы вроде "Самсона и Далилы" /Samson and Delilah/ (c Элизабет Хёрли в главной роли) или легкие сексуальные штучки типа "Массажа всего тела" /Full Body Massage/ или "Отеля "Парадайз" /Hotel Paradise/. Эротика — постоянная тема творчества Роуга. Общепризнано, что он снял лучшую сексуальную сцену в истории кино — между Джули Кристи и Доналдом Сазерлендом в картине "А сейчас не смотри" /Don't Look Now/. "Терпеть не могу, когда говорят, что это сексуальная сцена, — говорит он. — Это часть фильма. Когда фильм показывали в Америке, ее вырезали, и это изменило фильм целиком. Возникало ощущение, что герои постоянно только ссорятся".
Сазерленд ненадолго появляется на экране и в "Грибе-дождевике" (и, слава богу, не раздевается), но грубый секс есть и в этой картине наряду с другими пристрастиями Роуга: сверхъестественным, горем, ужасом, отчуждением, и тем, что вещи на самом деле не такие, какими кажутся. Картина основана на романе Фэй Уэлдон и представляет собой некий симбиоз "Ребенка Розмари" и сериала студии "Хэммер" "Дом ужасов" /Hammer House of Horrors/. В ней повествуется о трех поколениях ведьм, включая Риту Ташингем и Миранду Ричардсон, которые пытаются "украсть" ребенка у беременной архитекторши-ирландки (Келли Райлли), которая строит по соседству дом. Здесь есть приворотные зелья, эксцентричные кадры спермы, влетающей в вагину, и детей, растущих в материнской утробе. Те, кто надеется увидеть еще один фильм "А сейчас не смотри", будут разочарованы, куски головоломки не всегда точно подходят друг к другу, как было раньше, но это безусловно нечто ни на что не похожее.
"Мне говорили, что мои фильмы трудно продавать, — говорит Роуг. — Это не фильм ужасов, это не триллер. Да, здесь есть история любви, но его трудно назвать романтическим фильмом. Людям нравится, когда все разложено по коробочкам, классифицировано по жанрам. А это всего лишь жизнь. Жизнь, рождение, секс и любовь — они не обязательно должны образовывать гармоничное целое". Он снова отвлекается и рассуждает о сверхъестественном, секретности, актерском ремесле и обществе, где все находится под наблюдением, а затем возвращается к теме самого интервью: "Мы сидим здесь вдвоем и возможно встретимся снова, возможно — не встретимся, но это часть наших жизней. У вас останутся воспоминания, а я буду помнить вас, эту встречу и эту беседу, и мне будет интересно увидеть, что вы напишите".
Мне тоже, подумал я про себя. Мы проговорили больше часа, но мне трудно вспомнить, говорили ли мы о чем-либо вообще. Роуг говорит, что никогда не пишет режиссерского сценария и не делает раскадровок. На съемочной площадке ему нравится плыть по течению, и оставлять какие-то вещи на волю случая. Знаменитое фрагментарное повествование возникает позднее — в монтажной. Думаю, мне придется поступить точно так же. Если я запишу интервью в хронологической последовательности, оно потеряет всякий смысл. Возможно, быть Николасом Роугом — это словно быть одним из его фильмов... "Представление" кончается тем, что Мик Джаггер уезжает из своего жилища в Ноттинг-Хилле, взяв себе личность Джеймса Фокса, или все произошло наоборот? Или их личности слились воедино? Говорят, что во время съемок Роуг и Каммелл тоже стали единым целым. Они "идеально подходили друг другу", говорит он. Кэммелл потом совершил самоубийство, выстрелив себе в голову, — схожим образом произошла и смерть Фокса/Джаггера в конце "Представления". Находись я в данный момент в фильме Роуга, фильм вероятно закончился тем, что Роуг на такси уезжает в редакцию Guardian, а я — 80-летний человек в полном книг кабинете — вспоминаю свою жизнь и задаю себе вопрос, кто был этот идиот-журналист. Не думаю, что это произошло, но до конца не уверен.
Стив Роуз, Guardian