КАНН 2008: Тьерри Фремо

Генеральный директор Каннского кинофестиваля Тьерри Фремо стал уважаемым законодателем мод и оставил свой след на фестивале, инициировав показ полнометражных документальных картин и мультипликаций и конкурсе и приглашая американских режиссеров.

После того, как была объявлена программа Канна 2008, Фремо беседует с Нэнси Тартальоне-Вьялатте о том, куда он планирует повести фестиваль и каким видит будущее артхаусного кино.

- Какие фестивали вы любите посещать?

ФРЕМО: До того, как я начал работать в Канне, я любил ездить на фестивали. Мне особенно полюбился фестиваль Тома Ладли в Теллюриде, и я регулярно бывал на фестивале в Сан-Франциско.

Я считаю, что североамериканские зрители — одни из самых благодарных в мире. Мне очень нравился Берлин, особенно в 1990-е годы после падения Берлинской стены, а также Локарно и Болонья. Сейчас я езжу в Берлин и Венецию благодаря своей дружбе с Дитером и Марко и регулярно бываю в Пусане.

- Вечный вопрос: фестивалей слишком много?

ФРЕМО: Слишком много фестивалей, которые занимаются одним и тем же, вот в чем на самом деле проблема. Слишком многие заявляют, что имеют один и тот же статус.

Слово "фестиваль" используется для обозначения мероприятий совершенно разных по содержанию, стилю и размеру.

Можно понять, что некий город хочет иметь собственный кинофестиваль, но было бы хорошо прояснить ситуацию. Маленький фестиваль должен принимать уже показанные фильмы и не стремиться изо всех сил заполучить мировые премьеры.

- Как фестиваль может найти свою нишу?

ФРЕМО: Во-первых, надо иметь хорошую идею, во-вторых, хорошее местоположение и, в-третьих, хороший настрой. Как только у вас есть эти три компонента, вы можете организовать отличный фестиваль.

- В этом году Каннский фестиваль проходит впервые после смерти Ингмара Бергмана и Микеланджело Антониони. Кого вы считаете их естественными наследниками?

ФРЕМО: Назвать конкретных наследников сложно, но безусловно то, что Бергману и Антониони после их смерти отдал должное весь мир, хотя когда они активно работали в 1950-х и 1960-х, их смелость и радикализм часто подвергались критике.

Я хочу сказать, что сегодня много Антониони и Бергманов. Есть много режиссеров, которые стремятся найти новые формы с помощью определенной эстетики и которые идут на риск, — людей, которые пытаются противостоять стандартизации образов и кино.

Мы не можем ждать, пока они умрут, чтобы сказать, что это важно. Мы должны признать их прямо сейчас. Именно это и пытаются сделать крупные фестивали, критики и профессионалы. В этом году в Канне мы увидим многих режиссеров, следующих традиции Бергмана и Антониони.

- Является ли их смерть сигналом конца артхаусной режиссуры, какой мы ее знаем?

ФРЕМО: Да и нет. Я согласен с тем, что, возможно, это завершение цикла — не в смысле творческом, а в том, что касается отношений со зрителями, финансированием и критикой. Ближайшие годы будут очень интересными.

- Что вы считает своим личным вкладом в Каннский фестиваль?

ФРЕМО: Когда Жиль Жакоб нанял меня, то сразу сказал: "Никогда не думай о том, что Канн — крупнейший фестиваль в мире, но сделай все, чтобы он таким остался!" Поэтому я стараюсь думать о факторах, которые делают Канн самым крупным в мире местом встреч для кино.

Для меня Канн — коллективное наследие. Мы руководим фестивалем, но фестиваль принадлежит тем, кто вносит свой вклад в то, чтобы он стал уникальным событием, объединяющим мировой кинематограф.

- Как бы вы определили то, что привнесли в фестиваль?

ФРЕМО: За последние несколько лет, наш фестиваль узаконил присутствие на крупных фестивалях документальных лент, жанровых картин, мультипликации и популярного кино.

Многие из наших коллег последовали нашему примеру, чему я очень рад. Я стараюсь помочь Канну развиваться и быть открытым для любого кино. Чем сильнее фестиваль, тем больше он помогает режиссерам. А именно помогает наследниками Бергмана — мастерам авторского кино.

- Как вы считаете, кому из режиссеров вы помогли добиться признания или достичь зрелости?

ФРЕМО: Не мне об этом судить. Я просто делаю свою работу по формированию программы. Если я им помог, то потому, что они уже обладали талантом.

- Чем вы занимаетесь, когда не работаете?

ФРЕМО: Что? Возможна другая жизнь помимо Каннского фестиваля? Мне никто об этом не говорил!

В этом году конкурсная программа имеет сильный латиноамериканский привкус — латиноамериканские режиссеры представлены лучше, чем за многие годы (а может — и за все существование фестиваля), плюс, конечно, эпопея Стивена Содерберга о Че Геваре.

Последняя, которая состоит из двух фильмов — "Партизанская война" (Guerrilla) и "Аргентина" (The Argentine), будет показана на набережной Круазетт как единый фильм, чтобы Содербергу не пришлось бы соревноваться с самим собой в тяжелой борьбе за "Золотую пальмовую ветвь" этого года.

Во время пресс-конференции решение по фильмам открытия и закрытия еще не было принято, и дополнительные конкурсные названия, включая третий французский фильм, будут объявлены на будущей неделе. Заметными пробелами в пресс-релизе стали лента "Слепота" (Blindness) Фернанду Мейреллиша и автобиографический документальный фильм Аньес Варда "Пляжи Аньес" (Plages d'Agnes).

Нэнси Тартальоне-Вьялатте, Screendaily