Фильм-мистификация на "Кинотавре"

Источник: "Коммерсантъ" №101 (№3185), 06.06.2005

Превратная сторона Луны
// "Кинотавр" открылся фильмом-мистификацией

"Первые на Луне" — блестящая мистификация документальных съемок об успехах советской космонавтики

фестиваль кино

Вопреки давней традиции начинать показы Открытого Российского кинофестиваля в Сочи самыми слабыми фильмами, первой была показана небезынтересная картина "Первые на Луне", сделанная в редком для нашего кино жанре мистификации. И только посмотрев на следующий день семейную драму "Я тебя обожаю", ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА успокоилась относительно нормальной доли неудачных картин в сочинском конкурсе.

То, что игровой дебют бывшего документалиста Алексея Федорченко "Первые на Луне" выпущен Свердловской киностудией, расположенной в как бы не существующем больше городе, очень уместно в случае с данной картиной, разоблачительной по отношению к документалистике как таковой. Более того, в этом тотальном надувалове участвует известный документалист Андрей Осипов, сыгравший генерального конструктора, который еще в 20-е годы принес в Кремль первые чертежи космической ракеты. Их можно увидеть на экране, предоставляющем пытливому зрителю решительно все мыслимые доказательства того, что аж в 1938 году ракета с четырьмя советскими гражданами была запущена на Луну,- архивные фотографии, пожелтевшие протоколы и выписки из всевозможных досье, яуфы с пленками из киноархива ФСБ, работающего под девизом: "Все, что было, должно быть снято, а если снято, значит, было".

Режиссерское исследование белого пятна в истории советской космонавтики предпринято в "Первых на Луне" с использованием антикварных кинокамер тридцатилетней давности и комбинированных съемок на допотопной советской пленке. Это придает почти неотличимую от настоящей "патину времени" старинным книгам и гравюрам, иллюстрирующим всемирную историю изобретения ракеты, включая древнекитайские опыты, а также чудо-аппарат, который запорожцы в 1320 году выменяли у польских купцов для своих военных надобностей. В кинохронике фальшивые чилийские крестьяне в пончо с неподдельным воодушевлением рассказывают о том, что они приняли за падение метеорита, но что на самом деле было приземлением остатков советской ракеты, которую на родине считали пропавшей без вести. Странно, что не подшит к делу расходный ордер на точную сумму в $120, за которую чилийский пастух продал съемочной группе сохранившиеся остатки летательного аппарата. А в довершение всего в качестве последнего неотразимого аргумента последний космолетчик, до которого не дотянулись руки ФСБ, пожилой татарин, умирает буквально на глазах зрителя под сочувственный комментарий режиссера: "Фаттахов умер в своей мастерской во время съемок нашего фильма". Неудивительно, что некоторые журналисты на полном серьезе сообщили публике о сенсационных фактах, обнаруженных авторами картины.

Если в фильме "Первые на Луне" все вранье от первого до последнего слова, однако производит довольно сильное впечатление правды, то в картине Хусейна Эркенова "Я тебя обожаю", наоборот, рассказывается вполне жизненная история, создающая эффект абсолютной фальши. Картина начинается с кадров безмятежного существования режиссера какого-то московского самодеятельного ТЮЗа, который пьет мартини с березовым соком и сожительствует с глазастой танцовщицей фламенко. Идиллию эту внезапно нарушает звонок от мамы с просьбой одолжить двести долларов. В самой по себе этой просьбе ничего невероятного нет, если не принимать во внимание, что мама с сыном не виделись и не разговаривали уже лет двадцать, с тех пор как он ушел из дома в провинциальном городе в одних штанах и майке. Таков был итог разговора на повышенных тонах, сводившегося к тому, что мальчику незачем заканчивать десятилетку, а надо поскорее идти в техникум и получать там стипендию, которая несколько облегчила бы положение семьи, состоящей из незамужней матери и троих сыновей от разных отцов, которые по необъяснимым причинам мерли как мухи. После трагического звонка блудный сын возвращается на родину и покупает матери дом — видимо, из благодарности, что она вовремя его выгнала, иначе он мог вырасти таким же, как его единоутробный брат,- неопрятным алкоголиком с разбитой мордой. Так же неопрятно и непоследовательно построено все это повествование о превратностях причудливой материнской любви и неистребимого сыновнего обожания: героиня представляется то практически святой, то не контролирующей себя эгоистичной стервой. Однако многогранности и убедительности ее характеру это не придает, а, наоборот, вселяет подозрения, что тебя пытаются развести на сентиментальные переживания, всучив полинявшую репродукцию мадонны с целыми тремя младенцами.