"Безмолвный свет" Карлоса Рейгадаса

Девять месяцев спустя после премьеры в Канне на российские экраны вышел "Безмолвный свет" Карлоса Рейгадаса — один из самых значительных фильмов прошлого года.

Мексика опять, как это было полвека назад, стала горячей территорией на карте кино. Она породила несколько крупных режиссерских талантов, но Карлос Рейгадас выделяется даже среди них высотой своих художественных амбиций. Он берет в качестве образца одного из классиков старого кино и стремится стать с ним вровень: в своем дебюте "Япония" он ориентировался на Андрея Тарковского, в "Битве в небесах" — на Луиса Бунюэля, в новой картине — на Дрейера. Если даже Карлос Рейгадас не достигает полностью своей цели, все равно он остается в топ-листе самых перспективных киноавторов. Как очень немногие одаренные режиссеры, он осмеливается быть несовременным, потому что видит современность с другой стороны. Как и Ларс фон Триер, тоже начинавший с подражаний великим, он находится на пути к своему шедевру и Золотой пальмовой ветви.

Действие "Безмолвного света" происходит в общине меннонитов, религиозных сектантов из Швейцарии, нашедших приют некогда в России, а потом, с 20-х годов прошлого века, в Мексике. Эти блондины, говорящие на архаичном диалекте немецкого и так не похожие на окружающих их темпераментных латиносов, живут в строгих моральных понятиях, лишь вынужденно принимая подачки прогресса (машины, телевидение), но отвергая телефон и интернет. В этой особенной среде разыгрывается простая и сильная история искушения, греха, супружеской измены, страдания, смерти и воскресения.

Йохан, фермер, обремененный женой Эстер, детьми и хозяйством, хоть и любит их, но встречается с другой женщиной, Марианной. Все трое — муж, жена и любовница — страдают, а больше всех сам Йохан, считающий себя виновником ситуации. Но его отец-пастор убежден, что это не что иное, как испытание, арена борьбы между Богом и дьяволом. Сам он в юности пережил подобный соблазн и преодолел его. Йохану придется труднее, но ему поможет не Господь Бог, а женское милосердие и солидарность.

Карлос Рейгадас отказывается от профессиональных актеров, если же и обращается к ним, то требует не игры, а физического и духовного существования в кадре, что для простого зрителя, воспитанного на голливудских стандартах, почти невыносимо. Но если преодолеть первую реакцию, дальше фильм действует гипнотически. Исполнители не имитируют жизнеподобие интонаций и эмоций. Они произносят текст почти безо всякого выражения, сухо и в то же время торжественно и смотрят не на собеседника, а в пространство — как будто бы дело происходит в суперусловном театре. Они напоминают персонажей средневековой живописи, и еще больше отчуждает их "мертвый" язык, их минималистские, очищенные от бытовой лексики диалоги.

Под стать персонажам и пейзажи, которые наполняют фильм первобытной мощью шестиминутного рассвета (мы буквально наблюдаем его в кадре) и почти столь же долгого заката. Кульминационная сцена между супругами разыгрывается в придорожном поле под проливным дождем, и это, скорее всего, самый могучий дождь в истории кино. Вписанный в природный космос, сюжет человеческих страстей приобретает еще одно дополнительное измерение.

Вместе с тем в фильме есть подробные, почти документальные сцены сельскохозяйственных работ: машинной дойки коров, заготовки сена или перевозки продуктов в огромных траках по мексиканским хайвеям. Как ни странно, довольно магическое зрелище. Вечность и реальность момента, условность сюжета и подлинность фактур — сочетание, которое редко работает на экране, а если это происходит, то благодаря мощному дару режиссера. Карлос Рейгадас, в своем 36-летнем возрасте вступивший в лучшую творческую форму, им обладает.