Шедевры по дешёвке

Кому в России нужно золото мировых фестивалей?

Середина ноября закрыла важный цикл: в России вышли на широкие экраны фильмы-победители всех трех важнейших международных кинофестивалей. Сперва в октябре "Свадьба Туи" Ван Чуананя ("Золотой медведь" в Берлине), затем в начале ноября "4 месяца, 3 недели и 2 дня" Кристьяна Мунджу ("Золотая пальма" в Каннах), а теперь и "Вожделение" Анга Ли ("Золотой лев" в Венеции). Вышли практически незаметно: "Свадьба Туи" — на единственной копии в "5 звездах на Новокузнецкой", "4 месяца, 3 недели и 2 дня" — на двух копиях (тот же кинотеатр плюс плохо посещаемый "Фитиль", где румынский фильм обозвали югославским), наиболее коммерческое "Вожделение" — аж на семи копиях, да и то стоит учесть, что три кинотеатра из семи принадлежат российским правообладателям картины. Все три фильма выпущены с субтитрами: благородная западная практика в "самой читающей стране" России идентична позорному клейму — ограниченный прокат.

Смерть авторам

Нелепо кричать о засилье попсы и упадке высокого искусства. Во все времена Донцова будет издаваться большими тиражами, чем Бунин, Бегбедера будут читать с большей охотой, чем Декарта, а в Макдоналдсе будет толпиться больше народу, чем в "мишленовских" ресторанах. К тому же лет пять-семь назад у лауреатов фестивалей вовсе не было шансов выйти в российский прокат, а теперь они очутились на экранах еще до истечения осени. Прогресс, однако. Прогресс ли? Сегодня Россия — единственная в цивилизованном мире страна, где лейбл фестиваля на постере служит для фильма антирекламой, а выход важной для культурного процесса картины никогда не становится общественно значимым событием.

Рекламных бюджетов на такие фильмы у прокатчиков нет: они и так достаточно рискуют, покупая права на "другое кино". Вся надежда на прессу. Но ведь критики, которые бывают на фестивалях, "отписывают" фильмы по горячим следам, отчитываясь за командировку. Остальные или мстительно не замечают фестивальное кино, или высказываются в жанре "подумаешь, не такое видали". Итог удручает: у потенциальных зрителей таких картин основная реакция на скудную информацию о "новом откровении в мире кино" все чаще сводится к ленивому "чё, правда?" Недаром уже схлынувшие в Европе "волны" иранского, китайского, датского, корейского, а теперь румынского кино остаются для России неправдоподобными апокрифами.

Знакомая болезнь провинциализма чревата катастрофой. Компания "Другое кино" уже ориентируется больше на видео, чем на кинотеатры, компания "Интерсинема" покупает по фильму в год... Если в один прекрасный день компания "Кино без границ", рьяно скупающая фильмы-лауреаты, разорится, компания "Парадиз" решит переориентировать многозальник на Новокузнецкой, а компания "Централ Партнершип" перестанет покупать за бешеные, редко возвращающиеся деньги новые фильмы Линча, Триера и Джармуша, авторское кино попросту исчезнет с российских экранов. Бесследно или почти бесследно, как исчез Музей кино. И опять никто не пикнет. Мы вновь провалимся в каменный век, из которого только-только начали выбираться, и будем рукоплескать всему дорогому и блестящему, недоверчиво морщась на все мрачное, сложное и недорогое (большая часть шедевров авторского кино именно такова).

Критерии для "клюквы"

О чем тут плакать и кому плакать, кроме извращенцев-киноманов? Вроде бы сегодня в топ-листе самых кассовых фильмов года едва ли не половину позиций держат соотечественники. На своей территории мы почти победили Голливуд, так зачем тревожиться о каких-то китайцах и румынах? Ответ прост. Отрешаясь от эстетических открытий, будоражащих Европу, Азию и Америку, мы конструируем собственными руками новый железный занавес, крепче прежнего. Пока внутренний рынок кипит и развивается, на мировом рынке российские фильмы котируются все хуже. Те же редкие наши картины, которые имеют успех за рубежом (примеры — "Русский ковчег" Александра Сокурова, собравший более 5 млн долларов в США, или осыпанное фестивальным золотом "Возвращение" Андрея Звягинцева, проданное более чем в 60 стран для проката), объявляются на родине перехваленными. Их критикуют особо рьяно, их не берут кинотеатры, о них не знает зритель. Эксперты уточняют: Запад, дескать, ничего не смыслит в русской культуре, вот им и втирают экспортное фуфло.

Лукавый тезис. Будь рецепт так прост, все россияне снимали бы, как Звягинцев или Сокуров, не вылезая из Канн и Венеции. Неужто наш вкус настолько тоньше вкуса фестивальных отборщиков и мы легко обнаруживаем "клюкву" там, где французские или немецкие бедолаги видят загадки русской души? Почему же тогда абсолютным рекордсменом по сборам в России оказывается откровенно провальный "Дневной дозор" и все критики, разносившие в пух и прах претенциозного выскочку Звягинцева и напыщенного зануду Сокурова, молчат в тряпочку? Спроси об этом — смущенно буркнут: "Все и так знают, откуда берется успех "Дневного дозора" и "Жары". "Все" — это участники рынка и искушенная пресса. А зрители принимают за чистую монету дутые рейтинги, взвинченные при помощи бесплатной телерекламы, и считают их критерием не столь количественным, сколь качественным.

Все потому, что критериев катастрофически не хватает. Критикам не верят ни зритель, ни прокатчик — и те сами перестали считать себя экспертами. Цифры бокс-офиса занижаются или завышаются, и в России до сих пор нет независимой инстанции, считающей кассу кинотеатров. Наши фестивали и премии хлопочут о присвоении новых звездочек и погон заслуженным генералам отечественного кинопроцесса, спасаясь от новаторов, как от огня. Если бы "Возвращение" не попало по чистой случайности в конкурс Венеции, "Ника" и "Золотой орел" не дали бы этой картине неизвестного дебютанта ни одной, даже самой малюсенькой номинации. Сбиты все ориентиры. Нормальное мейнстримное кино вроде "Свободного плавания" Бориса Хлебникова и "Простых вещей" Алексея Попогребского считается в России арт-хаузом, и показывают его двумя-тремя экранами. А нашумевшие хиты Тимура Бекмамбетова, верьте иль нет, обречены в Европе на роль фестивальной "изюминки" для избранных ценителей: там путаное русское B-movie про вампиров никто даже в страшном сне не посчитает равноценным Голливуду. Помню, как "Ночной дозор" всего через пару недель после проката шел лишь в одном парижском кинотеатре — как румыны или китайцы идут у нас. И это справедливо: Бекмамбетов завоевал русский рынок, а никак не Канны. Зато "4 месяца, 3 недели и 2 дня", выйдя на французские экраны два месяца назад, до сих пор демонстрируется в 27 залах. Чувствуете разницу?

Правила общепита

Дело не в жестких законах рынка — в случае России еще и недоразвитого, — а исключительно в нехватке вкуса. Купит прокатчик фильм на фестивале, где ему все рукоплескали, а потом еще наградили, и привезет в Москву, а там покажет двум-трем директорам кинотеатральных сетей. Те сядут в зал, через пятнадцать минут начнут зевать, потом выйдут покурить или кофе выпить и вынесут неумолимый вердикт: "Не, такое пипл не хавает". Люди, решающие за так называемый пипл, так давно себя с ним отождествляют, что ни на секунду не усомнятся в своем решении. А публика не так глупа, как кажется. Покажите "Ирину Пальм" или "4 месяца, 3 недели и 2 дня" на шестистах копиях, и лишь единицы зрителей пожалеют о потраченных деньгах и времени. Ведь ежегодно в нашем прокате вдруг возникают фильмы-феномены, которые на одной или пяти копиях зарабатывают немыслимые суммы, превосходя самые крутые голливудские хиты в десятки раз по показателю "сборы на копию": например, "Париж, я тебя люблю" или "Наука сна". Они всплывают неожиданно, и прокатчики, пожав плечами, забывают о внезапной удаче до следующего случая. Никто не делает выводов, не кидается сломя голову прикармливать публику, — чтобы со временем показать тем же людям уже не сладкую "приартованную" мелодрамку, а настоящее произведение искусства.

Публика непредсказуема. Она может одарить своим вниманием "Изгнание" Звягинцева, а может повалить валом на "Блондинку в шоколаде" с Пэрис Хилтон — еще один необъяснимый феномен российского проката, который даже в Штатах выпустили сразу на DVD, а у нас, дублировав голосом Ксении Собчак, превратили в успешнейший прокатный проект. Конечно, играть на низменных инстинктах проще и вернее, чем развивать вкус к подлинному качеству: любитель картошки фри в рот не возьмет фуа-гра. Только кино — не еда, оно — и фестивальное, и голливудское — доступно всем. Билет на румынский фильм, пожалуй, будет и подешевле, чем на новую американскую комедию.

О вкусах не спорят, а сердцу не прикажешь. Кошельку — тем более. Однако Спилберг и Скорсезе, Лукас и Тарантино, Бессон и Михалков, Иствуд и Альмодовар, Деми и Фосс прославились на весь мир благодаря фестивалям. Махнув рукой на Канны, мы никогда уже не выйдем из тусклого сумрака бесконечных "Дозоров".