Трудности перевода с русского на иврит

Каково это — быть русским евреем? В Израиле акцент в этом странном словосочетании ставится, понятно, на первое слово. О трудностях перевода, ассимиляции и абсорбции узнали казанцы на Первом фестивале израильского кино, состоявшемся на прошедшей неделе в кинотеатре "Мир".

В программе кинофорума, организованного Министерством культуры РТ, Посольством Израиля в РФ и ГУ "Татаркино", были представлены пять игровых и два документальных фильма "Дедушка Сибирь" и "№17" (их показали на студии кинохроники). Все ленты были сняты в последние несколько лет и завоевали множество наград на различных фестивалях.

Проводить форумы национального кино в "Мире" стало доброй традицией, и неделя израильских фильмов зрителей не разочаровала. Первое впечатление — все это свое, родное. Если отвлечься от слишком узнаваемого по новостным сюжетам пейзажа с бесконечными песками, редкими пальмами и ультрамариновым небом, то перед зрителем развернется до смеха и слез узнаваемая провинциальная жизнь, разве что подана она под соусом из клезмерской музыки и едва уловимых цитат из Шолома Алейхема.

- В Тель-Авив, в Тель-Авив! — совсем как чеховские сестры твердят герои фильмов "Полурусская история" и "Край света — налево". Но вместо Тель-Авива репатрианты оказываются в крошечных городишках с остановившейся фабрикой и единственным клубом, где по вечерам молодежь танцует под "Тум-балалайку" и Мумий Тролля.

Естественно, что страсти в таких местечках разгораются нешуточные. Камнем преткновения становится сумма привычек и культурных установок, вывезенных на историческую родину с другой (тоже родины). Марокканские евреи настороженно встречают новых соседей — евреев индийских. Старожилы принимают в штыки репатриантов из России.

В комедии нравов "Край света — налево" есть уморительно-точная сцена: две соседки — репатриантки вешают белье и до хрипоты спорят, какое мыло лучше — британское или французское. Кажется, какая разница? Стирает — и ладно. Так нет же, мыла на землю обетованную рачительные хозяйки захватили с собой по ящику, и не потому, что стирает лучше. А в том, что позволяет продлить существование в коконе привычного образа жизни. Репатриация превращается в Робинзонаду, с трогательным и внушающим уважение стремлением привить новой родине традиции, будь это бальные танцы или игра в крикет в виду песков и верблюдов.

Впрочем, проблема акклиматизации — это только часть жизни. Почти во всех фильмах контрапунктом к бытовым и культурным коллизиям разворачивается сюжет взросления, когда молодой человек (девушка, как в психологической драме "Вне поля зрения", или ребенок, как в "Полурусской истории", — неважно) сталкивается с жизнью, со смертью, с тем, что надо уметь прощать чужие ошибки и уметь исправлять свои.