"Прямохождение" в Фитиле

В кинотеатре "Фитиль" показали новый фильм Евгения Юфита "Прямохождение" /Bipedalism/ (2004), мировая премьера которого состоялась в этом году на кинофестивале в Роттердаме. Сходив еще и на проходящую в московской галерее "RuArts" выставку патриарха параллельного кино и мэтра некрореалистической фотографии, Ирина Кулик убедилась, что монстр петербургского андерграунда превратился в законченного эстета.

Первые свои фильмы Евгений Юфит снимал в середине 1980-х годов. Немые и черно-белые микрохорроры про морячков-зомби, "санитаров-оборотней" и "вепрей суицида" производили поистине сокрушительный эффект, несмотря на всю скудность использованных спецэффектов — к примеру, кровь и прочие малоаппетитные субстанции здесь изображалась при помощи домашнего варенья. Недавно эти фильмы были выпущены на видеокассетах и, надо думать, вызвали бешеный восторг у поклонников продукции "Трома". Искушение провозгласить господина Юфита пионером отечественного концептуального трэша, несомненно, велико. Но между ранними фильмами петербургского некрореалиста и опусами западных трэшмейкеров существовало фундаментальное различие.

Евгений Юфит вовсе не был запойным синефилом, знающим наизусть раритетные ужастики серии "Б",— где бы он мог их увидеть в довидеомагнитофонные советские 1980-е. Да и само параллельное кино выросло вовсе не из киноконтекста, а скорее из андерграундного искусства. О чем напоминает экспозиция фотографий петербургского некрореалиста в гламурной галерее RuArts, поражающая какой-то неправдоподобной респектабельностью. На фотографиях можно разглядеть и лежащие в траве трупы людей и животных, и блуждающих по лесам зомби, и прочие классические атрибуты хоррора. Но все это такое породисто черно-белое и изысканно размытое, что кажется отнюдь не ужастиком, а возвышенно-элегическим фотоэссе о бренности всего сущего.

Новый фильм Евгения Юфита только укрепляет подозрения, что былой некрореалист из "параллельщика" превратился в деятеля высокого арт-хауса. "Прямохождение" — едва ли не первый фильм господина Юфита, наделенный внятным сюжетом. Некий художник-анималист, выросший в детдоме, покупает заброшенный деревенский дом, переселяется туда с женой и детьми, находит в подвале целое кладбище костей неизвестного происхождения, а в придачу — секретный архив 1930-х годов, посвященный опытам гибридизации человека и обезьяны. В ученом, некогда проводившим эти опыты, художник узнает своего пропавшего отца, после чего решает не то завершить его эксперимент, не то положить конец существованию жутких обезьяно-человеков, до сих пор живущих где-то в местных лесах. Сюжет идеально скроен по лекалам фантастики серии "Б". Тут и опора на квазидостоверный научный апокриф (подобные исследования вроде бы действительно проводились в Советском Союзе), и куча аллюзий на классику жанра — от "Острова доктора Моро" до "Теней над Инсмутом" Лавкрафта.

Конечно, обрюзгшие голые человекообезьяны из "Прямохождения", на полусогнутых блуждающие по пригородным лесам, как партизаны из анекдота, до наших дней пускающие под откос поезда, очень похожи на зомби и оборотней из старых юфитовских фильмов. Даже задумываешься: а вдруг и "Вепри суицида" были не чернушным стебом, а метафизическим размышлением о всеобщей воле к смерти? "Прямохождение" — фильм, несомненно, синефильский, только синефильство тут снобистско-ностальгическое: "Очевидное-невероятное" по черно-белому ящику и Тарковский в Кинотеатре повторного фильма.

Сам фильм кажется гибридом не менее фантастичным, нежели потомство человека и примата: режиссер словно бы скрестил жанровую фантастику с высокой традицией советского авторского кино: этакая смесь "Секретных материалов" с "Зеркалом". Гибрид получился жизнеспособным, хоть и двигается замедленно, цветов не различает и явно плохо ориентируется во времени. "Прямохождение" снято с поистине изощренными анахронизмами: компьютеры тут соседствуют с телефонами и телевизорами советских времен, а из теленовостей можно узнать о встрече президента с ветеранами партийных съездов. Параллельное кино обернулось параллельной историей: клонирование, компьютеры и президент нисколько не нарушают атмосферы советского застоя.