Стыд богов
// Политика и кино в Сан-Себастьяне
фестиваль кино
В Сан-Себастьяне продолжается 55-й Международный кинофестиваль, удачно стартовавший фильмом Дэвида Кроненберга "Порок на экспорт" (см. Ъ от 24 сентября). Пока превзойти его никто из конкурсантов не смог, хотя одна картина добавилась к числу фаворитов. За тем, как политическая злободневность подавляет художественную актуальность, наблюдает АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Теперь странно, если политически ангажированных картин на фестивале нет вовсе. Кажется, ни один уважающий себя фестиваль не выживет без фильма об Ираке. В венецианском конкурсе их было аж два, в том числе "В долине Эла" оскароносца Пола Хаггиса. В Сан-Себастьяне он идет вне конкурса, а в конкурс ввели "Битву за Хадиту" Ника Брумфилда. Как гласят титры, фильм основан на реальных событиях, в главных ролях — бывшие американские моряки. Сюжет — месть морского конвоя, командир которого погиб от взрыва иракской бомбы: в ходе зачистки было истреблено 24 человека, включая женщин и детей. Теперь молодые мстители проходят через судебный процесс в Калифорнии. Картина качественная, снята опытным режиссером, но эффект ее обратно пропорционален количеству уже виденных фильмов на ту же тему. Такова судьба политического искусства: если в него не втянуты гении масштаба Эйзенштейна или Годара, оно стареет, едва родившись.
Есть другой вид ангажированного кино — кокетливо флиртующий с важными темами. Такова "Эмоциональная арифметика" Паоло Барцмана. Режиссер собрал созвездие стареющих и престарелых актеров, чтобы рассказать историю спасения двух детей в гитлеровском концлагере и их встречи спустя сорок лет. Мелани (Сьюзен Сарандон) ведет размеренную жизнь канадской фермерши, заботясь о коровах, муже, сыне и внуке. Ее покой нарушает появление Якова Бронского (Макс фон Сюдов, фирменный актер Бергмана), который спас в свое время ее и ее сверстника Кристофера. Появляется и сам Кристофер (Габриэль Бирн), чтобы окунуть Мелани в пучину запоздалой страсти. Сьюзен Сарандон давно разрывается между прогрессивными политическими убеждениями и желанием сохранить вечную сексуальную привлекательность; именно для нее драматурги разрабатывают подобные маловразумительные сюжеты.
Хане Махмальбаф пока рано думать о вечном: ей всего девятнадцать, она переняла пассионарность отца, знаменитого иранского режиссера Мохсена Махмальбафа, и сняла свой первый игровой фильм, который представляет как бы экранизацию его нашумевшей фразы: "Будда рухнул от стыда", именно так называется картина, участвующая в главном конкурсе. Речь идет о разрушении афганскими талибами буддистских святынь, что вызвало негодование во всем цивилизованном мире и послужило лишним поводом для вторжения американцев в Афганистан. Но никто при этом не говорил о чудовищных условиях жизни в этой стране и о том, почему столь варварский акт стал возможен.
Героиня фильма Ханы Махмальбаф шестилетняя девочка Бактай мечтает учиться, как и ее ровесник, соседский сын. Оба живут в пещерах, образовавшихся в скале после взрыва Будды. Бактай проявляет чудеса недетской предприимчивости, чтобы добыть деньги на тетрадку и попасть в школу. Вместо ручки ей приходится использовать украденную мамину помаду. По дороге она сталкивается с кучкой местных мальчишек, которые берут ее в плен, собираются забросать камнями и похоронить. Это игра, но явно грозящая перейти в реальные истязания. Жертвой хулиганов становится и пытливый соседский мальчик, чья мечта наконец вызубрить алфавит.
В картине налицо все известные достоинства иранского неореализма, и прежде всего поразительные дети, которые играют лучше голливудских звезд. Но фильм выигрывает в сравнении с политическими агитками даже не этим, а тем, что проникает в глубь ситуации, создавая ее парадоксальный образ. Агрессивные мальчишки из фильма с равным вдохновением играют в талибов, разрушающих Будду, и в американцев, пытающих вьетнамских пленных. До тех пор пока каждое новое поколение будет следовать моделям насилия, а условия их жизни не будут меняться, печалиться по поводу разрушения культуры сущее лицемерие, считает Хана Махмальбаф вместе со своим отцом. Статуя Будды не была разрушена — она сгорела и рухнула от стыда.