Памяти Александра Татарского

22 июля на 57-м году жизни скончался известный режиссер-мультипликатор Александр Татарский. Александр Татарский — заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии РФ, руководитель анимационной творческой группы "Пилот".

Минувшая неделя стала еще одним трагичным периодом для отечественной культуры. Только-только мы успели опомниться от похорон одного из самых ярких современных поэтов Дмитрия Пригова, только-только скончался в почти полном забвении один из самых светлых актеров советского еще кино Михаил Кононов... Как вдруг, словно гром среди ясного неба — известие о смерти Александра Татарского, человека, создавшего один из самых великих анимационных фильмов — "Пластилиновую ворону".

Отчего так жутко вдруг стало при мысли об их уходе? Они были далеко не старыми людьми. Татарскому было всего 57 лет! Пригову и Кононову — по 67-мь... но кто хоть когда-нибудь видел их стариками? Да нет, в памяти они остались такими, как иронично-безумный Пригов, мастер социально-изощренного стеба и постоянный участник перформансов. Остались такими, как молоденькие герои Кононова — "начальник Чукотки", лейтенант Малешкин из "На войне как на войне", и, конечно, суперпедагог Нестор Петрович из лиричнейшей советской кинокомедии "Большая перемена". Кто и когда скажет, что Кононов — старик, хотя на его счету невероятно талантливые возрастные роли в фильмах "Василий и Василиса" и "В круге первом"? Кто и когда усомнится в юношеской душе надрывных и порой отчаянно косноязычных героев Пригова? И кто посмеет сказать, что Александр Татарский не был молодым?

Вот оттого-то и придавливает к земле тяжесть известия о кончине такой невероятно талантливой и не старой молодежи.

Отчего Татарского язык не поворачивается назвать "мультипликатором" — а только аниматором? Граница прочерчивается предельно просто. "Мультипликация" — это "умножение" То есть — механический процесс сложения отдельно взятых кадриков в единый состав движущихся картинок. "Анимация" — это "одушевление"! Почувствуйте разницу — это процесс зарождения жизни, вдыхания души в мертвый материал. В случае с Татарским, безусловно, таким материалом был пластилин, который в его руках оживал — и позволял персонажам легко и изящно превращаться, как в русских сказках, в самые неописуемые сущности.

В фильме "Падал прошлогодний снег" эти превращения — плюс постоянный диалог персонажа с голосом автора фильма! — полностью "сносили крышу" у зрителя, лишали его чувства такой привычной и уютной реальности, и страшно не было — только дух захватывал от самой возможности столь смелых превращений. "Пластилиновая ворона" по сравнению со "Снегом" — почти попса, "Утро в сосновом лесу" рядом с "Черным квадратом". Но зато какая качественная попса — с пародийным выступлением вороны-коровы-собаки на концерте, с пародийной же "моралью" веселой сказки, с ощущением невероятной легкости бытия, когда все возможно, когда нет предела превращениям, когда жизнь только начинается...

И даже такую предельно утилитарную вещь, как заставку к детской телепередаче "Спокойной ночи, малыши", Татарский с коллегами сделали очень талантливо — в "качающемся", "уплывающем ритме" колыбельной, как будто сквозь уже почти сомкнутые веки предметы и любимые игрушки словно расплываются перед глазами и "перетекают" друг в друга.

А еще Татарский, помимо своего собственного таланта, пытался, как и полагается настоящему Мастеру, создать свое Дело. Студия "Пилот" с 80-х годов стала не просто студией — нет, это был настоящий экспериментально-творческий центр, мастерская по подготовке соратников. В истории театра известны примеры создания таких творческих мастерских, студий — Вахтангова, например, или Арбузова, или ефремовского "Современника", вся суть новаторства которого заключалась в великом духе студийности, сумевшем очистить пыльное театральное "нечто" 50-х годов. Роль Татарского и его "Пилота", возможно, не менее важна для полуразрушенной и экономически почти убитой в 90-х годах, а когда-то великой советской анимации.

Возможно, Татарскому совсем немного не хватило, чтобы довести до ума и поставить на поток производство талантливых фильмов. Его фильм "Следствие ведут Колобки", насыщенный множеством крылатых фраз и незабываемых образов, возможно, художественным потрясением не стал — но зато мы все увидели вдруг, что создавать яркие и полноценные фильмы можно и в условиях, когда неизвестно, где ты находишься — еще в умирающем социализме, или уже в новорусском капитализме. Недаром же братья Колобки, впоследствии — братья Пилоты стали профессиональными телеведущими, а компьютерный Хрюн Моржов был у взрослых не менее популярен, чем его детский предшественник, кукольный поросенок Хрюша в исполнении невидимой, но тем не менее великой актрисы Натальи Державиной!

Но дело даже не в фильмах — а в том, что Татарский тянул на себе невероятно тяжелый воз проблем: воспитывал молодежь на курсах "Пилота", участвовал в огромном количестве проектов, таких, как "Гора самоцветов" (52 экранизированные сказки народов России).

Он не чурался политики, и стремился, чтобы фильмы его жили сами и давали жить другим. "Вы скажете, что может мультфильм? Для подростка, убивающего девочку-таджичку за то, что она таджичка, и впрямь сделать ничего нельзя. Но в юном возрасте, когда мультфильмы смотреть и следует, еще можно объяснить, что мы живем в многонациональной стране, в которой каждый уникален и самобытен, и в которой без терпимости и уважения друг к другу прожить невозможно", — эти его слова поневоле вспоминаешь каждый раз, когда СМИ разносят по стране очередную страшную новость о "преступлении на национальной почве".

Мне приходилось слегка прикасаться к его светлому миру — и на семинарах "пилотовцев", и в других обстоятельствах — а однажды мы встретились на фестивале "Конгресс дураков", которым отмечал 20-летие "Лицедеев" Слава Полунин. Татарский легко "вписался" в клоунские игры, и не было сомнений, что этот большой и веселый человек тут всегда будет желанным гостем. Все его искусство и было светлой клоунадой, искрящейся, как та самая гора самоцветов. Что ж, Татарский ушел, а его самоцветы остались сверкать... Для нас.