Беляево навсегда

Минувшей ночью в московской Яузской больнице скончался поэт Дмитрий Пригов.

"Вот президент поцеловал ребеночка в надутое пузико — а и тут же следом с диким шумом взорвался Шамиль Басаев. Такая сила поцелуя! У нас в Беляево тоже бывает подобное. Сила поцелуев наших, беляевских, не меньше. А и то — кто вспомнит лет через 10-20 все это? А Беляево — навсегда".

Беляево действительно навсегда — по разным причинам. Потому что здесь жил Дмитрий Александрович Пригов — тоже. Табличку памятную, конечно, прикрутить будет здесь затруднительно — не та фактура стен, блочным панелям до центрового сталинского гранита далеко. Да и что начертать на такой табличке — непонятно. "Здесь жил художник и поэт Д. А. Пригов, написавший 36 000 стихотворений"?

К тому же трагичность усилий московских концептуалистов, по зову сердца принужденных всю жизнь рубить сук, на котором сидят, уже сегодня далеко не всем очевидна. Направление, с приходом новых времен превратившееся в соответствии с традиционной логикой истории из подпольного в истеблишмент, стало вызывать со временем больше спокойное уважение, переходящее в уважительное равнодушие, нежели эмоциональное и эстетическое сочувствие. Пригов был исключением. В силу особенностей своего таланта, да и душевной организации, наверное, он проживал новые времена так же обстоятельно, как старые.

Дело не в том, что на перформансе в клубе "Дом" он уговаривал кота художника Виноградова сказать слово "Россия", — искусство оставаться в современности, выйдя из нее сухим, куда сложнее художественных акций. Пригов был сочувственным и понимающим взглядом со стороны для всего на свете, имеющего удовольствие затеряться в безбрежных просторах Беляева. "Милицанер", "килограмм салата рыбного", "Как я в матросочке своей скакал младенцем меж людей, и сверху солнышко светило" — да, все так, скакал, светило, классика. Однако жизнь Дмитрия Александровича Пригова была усилием не стихотворного, а какого-то иного свойства, словно именно от него зависело, продолжит ли существовать все окружающее.

Жизнь не то что бы отчаянная, но, собственно говоря, и не очень легкая. Родился в не самом подходящем для этого 1940-м. После школы работал слесарем, потом учился в Московском высшем художественно-промышленном училище на скульптурном отделении, почти восемь лет работал при архитектурном управлении Москвы. На рубеже 1960-1970-х годов он сблизился с художниками московского андеграунда, где и обитал до наступления новых времен. Единственное, в чем выразилось официальное признание: в 1975 году Дмитрий Пригов был принят в члены Союза художников СССР. А в остальном жизнь шла как положено: отсутствие выставок, литование текстов, публикации за рубежом (в газете "Русская мысль", журнале "А-Я", альманахе "Каталог" и пр.), нелады с властями, из-за чего в Пригов угодил в 1986 году на принудительное лечение в "дурку", откуда, по счастью, довольно быстро вышел благодаря вмешательству заступников.

С перестройкой все стало иначе: стихи про милицанера цитировали едва ли не все читающие люди, Пригов стал лауреатом Пушкинской премии за литературу (1993), членом Академии искусств Германии, каким-то немыслимым образом продолжая оставаться Дмитрием Александровичем — дальним родственником Александра Сергеевича.

7 июля должна была состояться литературная акция, которую планировали провести в общежитии Дома студентов МГУ на проспекте Вернадского. Пригова должны были посадить на монументальный советский шкаф на цокольном этаже общежития и в течение дня шкаф с поэтом поднять по лестнице на последний этаж 22-этажного здания. Все это время Пригов должен был декламировать свои стихи.

Подъем на 22-й этаж не состоялся — в ночь на 7 июля его госпитализировали с обширным инфарктом. Учитывая тяжелое состояние пациента, врачам пришлось действовать безотлагательно — в кардиологическом отделении 23-й Яузской больницы Пригову сделали ряд операций на сердце, в частности, две практически сразу по прибытии.

К сожалению, врачебное вмешательство не помогло — Дмитрий Пригов впал в кому, ему диагностировали кардиогенный шок, вызвавший ишемию всех органов. В последние дни Пригов находился в критическом состоянии, без сознания, его жизнедеятельность поддерживали аппаратом искусственной вентиляции легких. Медики отказывались делать прогнозы, говоря, что в таком состоянии больной может находиться сколь угодно долго. Около часу ночи 16 июля Дмитрий Алексеевич Пригов скончался.

Из тысяч написанных им стихов найдутся строчки почти к любому случаю. Трагических, подобающих сегодняшнему, мало. Разве что... "Вот я котлеточку зажарю, бульончик маленький сварю и положу, чтобы лежало. А сам окошко отворю во двор и сразу прыгну в небо, и полечу, и полечу. И полечу, потом вернуся, покушаю, коль захочу".