Громкий салют и тихий свет

// В Канне показывают сплошные шедевры
фестиваль кино

Середина Каннского фестиваля была отмечена бурным празднованием его 60-летнего юбилея. Выступала группа U2, а в полночь над городом прогремел салют, напоминавший артиллерийский обстрел. Поздравить юбиляра съехались со всего мира 33 самых именитых режиссера: они сняли по трехминутной новелле и представили в этот вечер публике альманах "У каждого свое кино". Заказавший его президент фестиваля Жиль Жакоб признался, что смотрел картину 50 раз и каждый раз плакал. Его чувство любви к кино разделил АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.

Общая тема почти всех новелл — кинотеатр: вибрирующий молодой энергией в арабских странах или умирающий, из японской новеллы Такэси Китано или московский Андрея Кончаловского: в зале сидит одна билетерша да молодая пара, которая решила заняться прямо здесь любовью. На экране крутят "Восемь с половиной": альманах посвящен памяти Феллини, отсюда мотив элегической грусти по уходящей эпохе. В новелле Атома Эгояна девушка смотрит фильм Жана Люка Годара с фрагментами "Страстей Жанны д`Арк" Дрейера и посылает по мобильнику SMS подруге, которая томится в соседнем зале на блокбастере. Девушка пишет: "Антуан Арто прекрасен". Подруга спрашивает: "Как он прекрасен?" И тут же получает снятое с экрана изображение старого кумира. Классическое кино вплетается в систему современных коммуникаций и продолжает в ней жить.

Среди 33 частей альманаха есть фильмы-исповеди, фильмы-шутки, фильмы-провокации. Клод Лелуш признается в том, что картина Михаила Калатозова "Летят журавли" придала смысл его жизни. А старейшина мирового кино 99-летний португалец Мануэль ди Оливейра (тоже приехавший поздравить 60-летнего "юношу") разыгрывает в стиле немого черно-белого кино этюд о встрече Никиты Хрущева с папой римским. Дэвид Кроненберг называет свой скетч "Самоубийство последнего еврея в последнем кинотеатре", а Роман Поланский в своей ядовитой манере строит сюжет "Эротическое кино" — на сей раз крутят "Эмманюэль".

Сколько бы ни ностальгировали мэтры о прошлом, кино устремлено в будущее, это каждый день подтверждает конкурсная программа Канна, выдающая современную классику. Братья Коэн, словно опомнившись после серии компромиссных комедий, развивают и совершенствуют жанр черного гротеска в фильме "Нет места для стариков", достигая в нем и блеска, и несвойственной им раньше глубины. Квентин Тарантино в "Смертельном доказательстве" с упорством, достойным, быть может, лучшего применения, продолжает работу над американской мифологией "Б"-серии. Гас Ван Сент в "Параноид-парке" берет сюжет случайного убийства, чтобы в очередной раз полюбоваться трепетной юностью, в данном случае скейтбордистов. У каждого свое кино, каждый верен своим навязчивым идеям, кинематограф становится коллективной паранойей, манией, религией, политическим убеждением, объединяя всех больших кинематографистов в одну партию или секту. Даже если из их строя выбивается такой индивидуалист, как Аки Каурисмяки, который и по каннской лестнице ухитрился пройти так, чтобы не прикоснуться ногами к красному ковру.
Уже утвердившихся классиков теснят новые. Мастер "идиосинкразической драмы" Ульрих Зайдль в фильме "Импорт-экспорт" сталкивает на пятачке венского дома престарелых судьбы умирающей старой Европы и Европы новой, которую представляет девушка Ирина с Украины: она танцует с австрийским стариком символический вальс под мелодию "Сердце, тебе не хочется покоя"; под нее же создатели фильма поднимались по каннской лестнице. Австрийская часть Зайдлю удалась лучше украинской — новые территории пока только осваиваются, но интерес к ним велик: в программе пять восточноевропейских фильмов.

Еще одна горячая территория — Мексика: в этом году ее представляет в Канне молодой, но уже вошедший в свою лучшую форму Карлос Рейгадас. Его фильм "Тихий свет" из всех показанных по сегодняшний день больше всех заслуживает Золотой пальмовой ветви. Действие происходит в общине менонитов — религиозных сектантов из Швейцарии, нашедших приют некогда в России, а потом в Мексике. Эти блондины, говорящие на архаичном диалекте немецкого и так не похожие на окружающих их темпераментных мексиканцев, живут в строгих моральных понятиях, лишь вынужденно принимая подачки прогресса (машины, телевидение), но отвергая телефон и интернет. В этой особенной среде разыгрывается простая и мощная история искушения, греха, супружеской измены, страдания, смерти и воскресения. Вписанный в природный космос, этот фильм задает такой высокий художественный градус, что уже сегодня юбилейный фестиваль можно было бы закрыть этим шедевром.