Ким Ки-Дук и все, все, все...

60-е юбилейные Канны насыщенны всякими "специальными" и "особыми" событиями, но факт остается фактом — все эти акции сугубо профессионального, делового, кинематографического свойства. Ежегодная ярмарка тщеславия и разгул гламура остается на прежнем неюбилейном уровне. Канны всегда, прежде всего — кино. Впрочем, одна неожиданная и потрясающая акция состоялась именно как необычное праздничное событие. Перед показом фильма-концерта "U2 3D", снятого то ли в Мехико, то ли в Сан-Пауло, представлять его прибыл прославленный ирландский квартет и сыграл маленький концерт. И происходило это не где-то на стадионе или на отдаленной вилле, коих на Лазурном берегу бессчетное множество, а прямо на знаменитой каннской красной лестнице. Боно почти полностью перешел на французский. Сама же 55-минутная картина после раздачи на входе 3-d очков превратилась в концертное продолжение в зале, где эффект объемности уничтожил плоскость экрана. Поднятые над головами вместо свечек и зажигалок включенные мобильные телефоны создавали на главной каннской просмотровой площадке какой-то неожиданный сюрреалистический эффект. Изображение выплеснулось с экрана в зрительный зал.

Но концерт прошел, а конкурсная программа продолжается. До демонстрации нового коэновского нуара "Для стариков здесь места нет" (NO COUNTRY FOR OLD MEN) бессменным лидером рейтинга прессы на страницах Screen International оставалась показанная одной из первых картина румына Кристиана Минджиу "4 месяца, 3 недели и 2 дня" (4 LUNI, 3 SAPTAMINI SI 2 ZILE). Если вы не поняли — речь, конечно же, идет о беременности. События происходят в течение одних суток. Мрачное ретро 87-го года. Румыния под Чаушеску. Бедное и ободранное студенческое общежитие. Живут там по четыре человека в комнате, но двум подружкам повезло — они всего лишь вдвоем. Аборты запрещены, а одной из "сестричек" необходимо избавиться от беременности. И подруга помогает ей пуститься во все тяжкие... В роли адского подпольного хирурга обжигающе убедительно выступил русский актер Влад Иванов. А одна из исполнительниц — Анамария Маринча просто обязана в финале получить золото за потрясающий образ. Местами фильм физически тяжело смотреть, хотя никаких физиологических ужасов он нам не предлагает. Режиссура создает засасывающее пространство социалистической ночи, от которого становится безнадежно уныло. Шаг в сторону "Декалога" Кшиштофа Кислевки. Румынский кинематограф, заслуженно актуален последние три года именно благодаря Каннскому фестивалю. В прошлом году, например, "Золотая камера" за лучший дебют вручалась румыну Корнелиу Порумбою за его концептуальное минималистское исследование постсоветской психологии "12-08 к востоку от Бухареста"...

Андрей Звягинцев, не торопясь, где-то в Бельгии снял "Изгнание". Везунчик попал сразу в конкурс Каннов. Ожидания были велики. Отношение заранее восторженное. Опубликованные кадры впечатляют. Русская пресса в трепете. Продюсер и режиссер не согласились с предложением художественного руководства фестиваля и оставили картину длиться два с половиной часа. Звягинцев вновь нарисовал притчу. Только на этот раз сюжетные коллизии семейной жизни более изощрены. Команда поработала на славу. Оператор Михаил Кричман, музыка Арво Пярта, скандинавские и русские актеры, волшебные декорации и тонкое цветовое решение. Но по сути, все это превратилось лишь в шикарную обертку фальшивой и мутной истории, которую объяснить можно только пользуйсь какими-то очень общими, почти расплывчатыми понятиями: Семья, Измена, Любовь, Вера... Тот самый набор, которого и ждут от какого-то виртуального "российского кино". Чего ожидали — то и получили. Тяжеловесная и мучительная попытка создать философскую притчу всерьез. Пытающаяся быть глубокой и "бергмановской" драма из жизни роботов. Между актерами в фильме не происходит никакой химии, никакого реального, чувственного взаимодействия. Они как механические марионетки движутся по отточенным маршрутам, прописанным, старающимся быть "большим" режиссером. За всем происходящим чувствуется полная содержательна пустота, если не ложь. Нет ничего такого, чем мог бы всерьез поделиться режиссер Андрей Звягинцев со зрителем, рисуя картину райского сада и изгнания из него. Есть уже умение оформить, упаковать эту пустоту, но от этого она не становится не философским концептом, не зияющей бездной бурлящих смыслов. Как написал Variety: "...в картине очень хорошие задники, жаль только, что их все время кто-то загораживает". И это совершенно справедливо. Пересказывать сюжет не имеет смысла. В фильме просыпаются пересохшие "бергмановские" источники, камера разглядывает содержимое мелководного "тарковского" дна, под текущими водами; почтальон звонит дважды и т.п. Затянутая китчеобразная европодделка. Уверен, что картина хорошо продается по всему миру, тем более продажи эти начались задолго до завершения фильма.

И если Звягинцев попытался выступить в роли уверенного в себе перфекциониста, то Ким Ки-Дук, работая все в той же эстетике авторской притчи, скорее, выглядит режиссером-халтурщиком. Cнятая за два месяца коротенькая картина "Вздох" (SOOM), почти целиком решена в интерьерах двух комнат. Тюремная камера и четверо смертников в ней. Семейное гнездо с заложницей женой, не чувствующей любви. Девушка решается на парадоксальную акцию — она ходит на встречи с одним из смертников и устраивает ему красочные шоу, влюбляя в себя. Для чего ей это надо, ведь молчаливый смертник с суицидальным синдромом обречен, становится ясно лишь в финале. И в смысле загадочности, казалось бы, понятных событий, у Ким Ки-Дука в порядке. Мы не разгадаем его головоломку до самого последнего кадра. А разгадав, еще придется как следует подумать над хитрой формулой режиссерской мысли.

Каннские закрома набиты десятками режиссерских имен, по городу бротят Китано и Вендерс, Полянский и Кроненберг, Моретти и Ратанауранг Пен-Эк, Маршаль и еще десятки неизвестных, но талантливых. А потому, интерес к фильмам и конкурсному марафону не увянет до самого финального вознесения на кинематографичекий Олимп кого-то одного (ведь братья Дарденн в этом году отсутствуют).