Культовый режиссер так и не нашел свою женщину

Анджей Жулавски утверждает, что главной и самой интересной темой для разговоров была, есть и останется любовь. Хотя бы потому, что, если бы ее не было, на этом свете не было бы и нас всех. Именно с этого утверждения он начал разговор с корреспондентом "Yтра".

"Yтро": Наверное, поэтому основная тема Вашего творчества — любовь?

Анджей Жулавски: На самом деле я ведь не критик и не очень люблю оценивать собственные произведения — будь то книги, которые я написал, или кино, которое снял. Да, люди часто говорят такое про мои фильмы. И я считаю, в этом есть доля правды. Но я делаю кино только о том, что мне действительно интересно. А любовь в этом смысле — тема фундаментальная. И она всегда тесно связана со смертью. Там, где кончается любовь, начинается смерть.

"Y": То есть то, что Вы делаете, не предназначено для всех? Смотришь порой на актерскую игру и создается впечатление, что играют "на грани". Вам не кажется, что сегодня зрителю надо что-то попроще?

А.Ж.: Почему я должен делать что-то для глупых людей? Кто этот зритель, которому нужно примитивное кино? Зритель — это я. И когда мне все становится понятно через пять минут после начала просмотра фильма, я выхожу из зала. Мне интересны только те картины, в которых непонятна концовка. А там, где все ясно, — это телевидение, а не кино. Поэтому, если я делаю что-то, то всегда надеюсь, что это кому-то надо, что мое творчество поймут. А на что можно надеяться, делая кино для глупцов?

"Y": Анджей, я слышала, Вы задумали работу над фильмом про Пушкина и Мицкевича?

А.Ж.: Да, я бы очень хотел сделать такой фильм, но пока есть лишь общие мысли о том, каким он будет. Дело в том, что меня очень волнуют отношения, которые складываются сейчас между Польшей и Россией. А ведь нам нечего делить. Более того, у нас общая история. В той глупости, которая сейчас происходит между нами, нет никакой логики. Нет причин для противостояния! Поэтому я хочу снять фильм о юности, о страсти, о любви, о дружбе. О великом моменте в истории литературы. И потом, Пушкин в роду имел абиссинца, а Мицкевич — еврея. И это потрясающе, что негр и еврей встретились и подружились на русской земле! Кроме того, оба они были любовниками красивейшей женщины, польской княжны, шпионки, которая следила за ними обоими. И в это же самое время Пушкин познал одну из глупейших женщин современности — Наталью Гончарову. Впрочем, то, что гений влюбляется в идиотку... Такое случается постоянно.

"Y": Вы уже давно не представляли публике свои новые фильмы. Почему так?

А.Ж.: Потому что я не думаю, что кино для старых людей имеет смысл: его будут снимать пожилые режиссеры и смотреть такая же по возрасту аудитория. Кино должны делать молодые. Вот у меня сын, пусть он и снимает. А я буду давать ему деньги на то, чтобы он что-то воплощал, ведь он пока столько не заработал. Теперь я хочу подумать и о себе. И это вовсе не означает, что старые режиссеры не снимают хорошего кино. Просто надо понимать, что очень много качественных фильмов они уже сделали. И они не обязаны выдавать по фильму в год, они должны оставить это для молодых. А время от времени, для удовольствия — почему бы нет?

"Y": Чем Вы занимаетесь в свободное время?

А.Ж.: У меня нет свободного времени. Во-первых, я постоянно пишу книги, а, во-вторых, много езжу по разным странам. Например, из Москвы на десять дней я вернусь в Польшу, а потом — Лондон, Канада, снова Польша. И так, в работе, проходит моя жизнь. Поэтому я не знаю, что такое отдых, для меня работа — это удовольствие. Если честно, я не понимаю людей, которые говорят, что страдают на работе. Все время хочется им сказать: "Найди что-нибудь другое и не ной!"

"Y": Расскажите про свои книги.

А.Ж.: Я уже говорил, что пишу романы: о любви, о Пушкине, о Мицкевиче. О великих людях, об их жизни. Это ведь не так просто, описывать жизнь. И мои книги не являются автобиографией, хотя очень близки моей жизни. Просто, когда ты пишешь, нужно гарантировать читателю, что все описанное тобою — правда. Чтобы тебе поверили. Это не должны быть сплетни. С другой стороны все закономерно: если писать о том, о чем вы ничего не знаете, получается полная ерунда. Наверное, поэтому во многих моих книгах люди узнают себя. Ведь для того, чтобы описать интересного героя, нужно взять качества от шести людей, как минимум. Причем, трех из них нужно придумать самому.

"Y": Вы хотите сказать, что написать автобиографию желания пока не возникало? Анджей, но вас все через жизнь окружали очень интересные люди, неужели не хотелось бы рассказать об этом?

А.Ж.: Ты права, но я написал 23 книги, и если из каждой из них взять понемножку, то получится как раз то, о чем мы говорим. Просто этот образ не собран в одну книгу. И потом, жизнь Шостаковича кажется мне намного более интересной, чем моя собственная.

"Y": Что Вас вдохновляет, Анджей?

А.Ж.: Жизнь. Только жизнь.

"Y": А муза? Любимая женщина?

А.Ж.: Нет. Такой женщины в моей жизни нет.

"Y": В нашей стране Вас считают ловеласом, вас всегда окружали очень красивые и яркие женщины, неужели среди них не нашлось той, которая стала бы музой?

А.Ж.: О, я просто очень люблю женщин. Да, в этом плане мне действительно повезло. Мне удалось поработать с самыми красивыми и талантливыми представительницами слабого пола. Это счастье для меня. Иногда я даже завидую сам себе.

"Y": А Вы поддерживаете отношения со своей бывшей женой Софией Марсо?

А.Ж.: Да, ведь у нас есть сын, ему уже двенадцать. Мы почти каждый день созваниваемся, потому что он растет в Париже. Маленький мальчик нуждается в материнской любви и опеке. Он должен быть с матерью. Но в то же время ему нужен отец. Поэтому, когда есть возможность, он приезжает ко мне в Варшаву. А когда ее нет, я лечу в Париж. Вообще я хочу сказать, что Софи — очень хорошая мать, у нас сохранились очень хорошие дружеские отношения. Мы говорим только о ребенке.

"Y": Ваш союз был очень ярким...

А.Ж.: Да, он длился 17 лет...

"Y": Что означают для Вас эти годы? Можно ли сказать, что это целая жизнь?

А.Ж.: Нет. Софи я взял замуж маленькой девочкой. И именно на моих глазах она выросла из очень молодой девочки в настоящую жену, женщину. Не скрою, не без моей деликатной помощи. Я учил ее всему — культуре, музыке, литературе. Со мною она начала читать Аристотеля. Я считаю, что настоящие отношения непременно должны быть педагогическими. Если этого нет, если ты не учишь кого-то — это не любовь.

"Y": То есть это было одностороннее обучение?

А.Ж.: Конечно, нет! За эти 17 лет я тоже многому научился. Прежде всего — быть счастливым. А она научилась правильно воспринимать культуру. При этом мы не учитель и ученица. Мы учились друг у друга. И я об этом говорю только потому, что она говорит об этом свободно, понимаешь?

"Y": В свое время газеты много писали о том, что Вы ревновали ее, не разрешали сниматься.

А.Ж.: Это не так. И внутренне, и внешне Софи была свободной женщиной. Я никогда не пытался ущемлять ее. Даже тогда, когда все вокруг судачили о ее роли в фильме о Джеймсе Бонде . Я всегда был рад тому, что она снимается. В конце концов, это весело. Хотя в прессе я читал совершенно невероятные вещи.

"Y": Может ли случиться так, что Вы предложите ей роль в своем кино?

А.Ж.: Да, если будет роль. Мы с Софи это обсуждали. Но ведь она не может сыграть Пушкина...