Литературный музей тряхнул стариками

В Государственном литературном музее в продолжение экспозиции "Золотой век русской фотографии" открылась выставка "И Родченко, и Наппельбаум...". Выставка редких фотографий из фондов бывшего советского музея, расположенного в особняке Остроухова в Трубниковском переулке, показалась ВИКТОРИИ Ъ-МУСВИК вполне достойным современным арт-проектом.

Выставка фотографии в литературном музее — вещь понятная. Ожидаешь портретов знаменитых писателей, длинных цитат, обитых красным бархатом витрин, а также рассуждений о том, что такой-то и такой-то поэт или прозаик, оказывается, еще заходил в фотоателье или даже снимал сам. Все это в экспозиции присутствует. Скажем, в первом же зале посетителя встречает Владимир Маяковский. Его известные портреты работы Александра Родченко, Бориса Игнатовича, Петра Оцупа, Алексея Темерина перемежаются фотомонтажами и коллажами, а также страницами из альбома Крученых. В соседнем зале — неоднократно кочевавшие по выставкам и книгам снимки Моисея Наппельбаума: печально смотрящий себе под ноги Сергей Есенин или глядящий на зрителя горящими лихорадочными глазами Александр Блок. Чего не ожидаешь, так это неожиданно грамотной работы с фотографией, представления совершенно неизвестных (некоторые из них никогда не публиковались) снимков знаменитых фотографов, явно кропотливо проведенной атрибуции — часть была сделана именно к выставке одним из старейших отечественных исследователей фотографии Татьяной Шиповой. И уж, конечно, совершенно не ждешь того, что увидишь эволюцию фотографии от вспомогательного средства историка до одного из главных современных арт-жанров.

Большинство работ по современной терминологии — винтажи, многие к тому же с дарственными надписями. Вот, к примеру, ранние наппельбаумские снимки — Евгений Чириков и члены его семьи (1900-е), обнаруженные к выставке в недрах музея. Тут важно не только то, что на снимках писатель Чириков, но и то, что ранний Наппельбаум известен мало. Витрина к тому же расположена как раз под "тем самым" снимком Сергея Есенина, так что можно сравнить: вот работы классика, а вот его же первые шаги. От довольно тривиальных работ начала века до вершин портретного психологизма несколько десятилетий спустя. Рядом развернутая цитата из книги самого Наппельбаума "От ремесла к искусству" — о том, как поэт пришел в студию "в окружении друзей, учеников, поклонников", "был не только молчалив — он был мрачен", отказался снять шубу, не захотел сесть в кресло. В другой "есенинской витрине" — он сам работы Николая Свищова-Паолы, а также "все его женщины" — скажем, актрисы-соперницы Айседора Дункан и Августа Миклашевская. Вновь архивная важность материала сочетается с его исследовательской ценностью: интересны и сами портретируемые, и окружающий есенинскую жизнь флер скандала, и сопоставление творческих манер фотографов на примере снимков одной и той же модели.

То же самое можно сказать о "горьковской витрине" — скажем, канонический Максим Горький Макса Альперта и пресыщенный старик Романа Кармена только выигрывают от сопоставления. Или два отпечатка с одного и того же кадра разных лет: Владимир Маяковский с Лилей Брик 1918 года, снятый неизвестным фотографом (предположительно на съемках "Барышни и хулигана"), а рядом — уже один поэт в странно "провисшей" позе: в 1930-х "неугодную" Брик вымарала чья-то недрогнувшая рука.

Конечно, можно отметить, что последовательного рассказа об истории фотографии все-таки не получается. Или что эта экспозиция явно сделана на волне нынешнего массового интереса к фотографии. Но организаторы и не скрывают, что да, использовали выставку для демонстрации "нескольких" редких экспонатов из своего собрания, для сведения вместе материала, который обычно раскидан по разным писательским архивам. Но знаете что странно? Вот передо мной бывший советский музей, явно не благоденствующий в финансовом смысле и не кричащий на каждом углу о своей исключительности, вековых традициях и международной значимости. Богатые фонды есть и в других местах, но вот увлеченных любителей собирать выставку не для отчета — еще поискать. Ни слова об "исторических дискурсах" или "кураторских проектах", но в итоге получился современный художественный проект в якобы архаичной оболочке, опирающийся на традиции и учитывающий последние тенденции в арт-мире.