Иоселиани урожая 2006 года

Отар Иоселиани обхитрил судьбу. А может, просто заключил с ней секретный пакт. Он давно покинул родную Грузию. Но трагедии не образовалось. Он увез Грузию с собой во Францию, как везут в чемоданах обсыпанную белесым налетом чурчхелу и чачу в бутылках с самодельными пробками. И вот уже почти четверть века снимает в разных там Парижах и Венециях грузинское кино собственного уникального розлива. Нам в пресыщенный и капризный Нью-Йорк привезли его на пробу устроители 44-го международного кинофестиваля. Ценители могли вкусить нежно-сладкого, но с непременной горчинкой Иоселиани урожая 2006 года, в понедельник, 2 октября, вечером на просмотре фильма "Сады осенью" (Gardens in Autumn) в Линкольн-центре, в Элис-Талли-холле. А еще один просмотр состоится во вторник, 3 октября, там же в 6 часов вечера.

Что же он сохранил, этот лукавый и безумно талантливый эмигрант? Неизбывную кавказскую негу и лень похлеще итальянской "дольчефарниенте", трепетную музыкальность, любовь к аутсайдерам, нищим и странникам, к процессу выпивания, закусывания и необязательному трепу, к судьбам типа "из князи — в грязи", к столкновениям людей в чисто бытовой плоскости, выявляющим их восхитительную и часто неожиданную человечность. Вот уже который фильм подряд он практически наплевательски относится к сюжету как к мотору нашего интереса, чем приводит в ужас практичных дистрибьюторов. Он как ребенок замирает при виде красиво выщербленного мрамора или витиеватой садовой решетки. Ему всегда интересней КАК, чем ЧТО. Иоселиани — адепт чистой поэзии и меланхолического медитирования, славящий "неслиянную слиянность мира и человека" (по М.Бахтину). Он только как-то не очень убедительно пытается это скрывать, чтобы все-таки продавать свое кино. Его тут же раскусывают и помещают эти странные опусы в артхаусные резервации типа высоколобых фестивалей и двухзальных задрипанных киношек. Говорю про Америку, в Европе народ интеллектуально потоньше, и репутация у Иоселиани потому покруче.
"Сады осенью", формально говоря, это история французского министра (Северин Бланше), которого отстраняют от власти, и он пытается адаптироваться к новой для него реальности. По грузинскому терапевтическому рецепту экс-министр выпивает с новыми "нестатусными" друзьями, слушает самодеятельную музыку и погружается в щемящие воспоминания о детстве. Иоселиани вовсе не чужд юмора. Чего стоит приглашение на роль деятельной мамочки министра самого Мишеля Пикколи, который напомнил острой эксцентрикой роли Игоря Ильинского, гениально изобразившего гувернантку-англичанку в телевизионном фильме по рассказам Чехова.
Иоселиани, стойкий идеологический клошар, насмешник и пофигист, предлагает нам набор живых картинок, которые с удовольствием бы присвоили таможенник Руссо или соплеменник режиссера Пиросмани. Перед нами медленно пройдут, как на древнеегипетском фризе, африканские сквоттеры, православные священники, гробовщики, высшие сановники, низшие пьяницы, экзотические животные, среди которых пальму первенства оспаривают тукан и леопард. Сам режиссер появится в образе садовника, небритого малахольного типа, который рисует на асфальте странные религиозные "фрески" и составляет компанию всем персонажам, решившим завалиться в винный погребок.
Фильм молчалив, диалоги предельно лаконичны, и это сближает Иоселиани с еще одним ироничным кинопоэтом Франции Жаком Тати. "Я не люблю говорливое кино, — сказал режиссер в беседе с Клэр Вассэ, — то кино, которое понятно зрителю, закрывшему глаза. Мне бы хотелось, чтобы происходящее на экране понимали зрители, даже не знающие языка, на котором говорят персонажи".
Обозреватель Variety, делового рупора Голливуда, закончил свою рецензию прелестным резюме, которое я не могу отказать себе в удовольствии воспроизвести: "Сады осенью" сняты в великой подрывной традиции европейского кино".
Генацвале Отар, подрывайте дальше и больше!