"Хозяин" барина

Под занавес фестиваля в Сан-Себастьяне состоялась международная премьера фильма Ларса фон Триера "The Boss of It All" (2006) (условный перевод — "Хозяин всего сущего"). Будучи давним поклонником экспериментов датского режиссера, Андрей Плахов на сей раз выше оценил его пиаровский, чем художественный, вклад в кинематограф.

Только ленивый об этом не написал: великий Триер прервал работу над трилогией "US of A" на втором фильме "Мандерлей" и сделал демонстративный шаг в сторону от выложенной манифестами колеи своего творчества. Он расстался со своей правой рукой продюсершей Вибеке Виндело и обратился к прессе с декларацией "Гений в кризисе". Сообщил о решении отказаться от премьер "на престижных, экзотических фестивалях" типа Каннского, заявил, что намерен ограничить масштаб и амбиции проектов, чтобы вновь обрести утерянное вдохновение. В итоге Триер снял комедию из сферы бизнеса, впервые показал ее на родине в Копенгагене и лишь потом — вне конкурса в Сан-Себастьяне.

Хозяин датской компании хочет продать ее исландцам. Но есть одна загвоздка: с первых дней работы своего предприятия он придумал фиктивную фигуру босса-президента, который никогда не показывается, но на которого списывают непопулярные решения. При продаже возникает необходимость в материализации босса, и на его роль ангажируют актера. Тот довольно быстро входит в образ и начинает ощущать, что от него зависят судьбы наемных работников. Переспав с одной из сотрудниц и пленив сердце другой, он обнаруживает, что стоит перед моральным выбором — интересы людей или интересы бизнеса. Сюжет фильма, вероятно, актуален и для самого Триера, много лет в несколько мистическом стиле руководящего кинокомпанией Zentropa.

Пара-тройка остроумных пассажей не меняют общего впечатления от этой довольно рутинной комедии, которой никак не ожидаешь от режиссера такого ранга. Однако хитрый датчанин на это и рассчитывал. Он издевается над зрителями, которые ждут откровений и скрытых смыслов. Так и видишь фанатку режиссера, бегущую в библиотеку, чтобы узнать, кто такой Гамбини — выдуманный драматург, на котором помешан наемный актер. Так и представляешь, как навострил уши преданный критик, чтобы расслышать фонограмму фильма, который смотрят герои (но не видят зрители) — да-да, там бормочут по-русски, сначала кажется, что-то из области "порно", потом опознаются стихи Тарковского из "Зеркала".

Стеб, но не только. Триер, будучи в сфере радикального кино "хозяином всего сущего", лечит себя самого от комплексов и фрустраций. От того факта, что зашла в тупик американская трилогия и что прыгнуть выше, чем в "Танцующей в темноте" и "Догвиле", явно невозможно. Остается единственный выход — так называемая шутка гения. Вместо того чтобы ломиться вперед, он предпочитает шагнуть в сторону и осмотреться.

Так уже было 15 лет назад, когда в Канне провалилась триеровская "Европа": после публичной истерики на Круазетт датский режиссер быстро зализал раны и снял телесериал "Королевство" — свою первую комедию, доказав, что умеет посмеяться над собой и над своим народом. А уже потом придумал Догму, победил в Канне и был признан режиссером номер один конца XX века. В "Хозяине всего сущего" он тоже предпринимает обманный маневр, используя похожие приемы, что и в "Королевстве": там комически обыгрывалась историческая неприязнь датчан и шведов, здесь место шведов заняли исландцы. Но "Королевство" было само по себе прекрасным фильмом, хоть и выполненным в телевизионном формате. А "Хозяин всего сущего" только лишь ловкая попытка ускользнуть из-под огня критики. Эту картину даже критиковать не с руки. Рассматривать же ее как чистое развлечение тем, кто был в Сан-Себастьяне, мешала проходившая там ретроспектива Эрнста Любича, которая показала истинный класс развлекательного кино, достигнутый почти 100 лет назад.

Триер не был бы собой, если бы и на сей раз не поморочил голову просвещенной публике. Он не поленился издать еще один манифест, в котором место Догмы теперь заняла доктрина Automavision. Новая система ограничений, когда при съемке нельзя менять оптические и звуковые параметры — разве что выключив камеру и потом настроив ее заново. Запрещены также цветокорректировка и звуковой миксаж при монтаже. Внешне это выглядит как очередной шаг к опрощению, эстетическому целомудрию и уходу от власти технологий над искусством. На самом деле — оказывается натужным экспериментом гения, которому на сей раз решительно нечего сказать, кроме нескольких пошлостей. Одной — "Ибсен — это жопа" — Триер особенно гордится. Как и тем, что стащил идею съемки в реальном офисе из "Ночи" Антониони. Даже здесь пиар торжествует над искусством: модернистский хай-тек больше впечатляет в буклете, выпущенном к фильму, чем в самом фильме.

На просмотре в Сан-Себастьяне публика аплодировала и немного заискивающе смеялась. Фокус удался: фильм, обреченный на равнодушие за пределами Дании, сними его кто другой, привлек внимание мировой элиты. Хозяин — барин: Триер может себе позволить и такое. Но вместе с тем это жест отчаяния. Ореол славы и собственное честолюбие загнали датского режиссера почти так же, как в свое время его польского коллегу Кшиштофа Кесьлевского. Став международной знаменитостью из "экзотической страны", он начал делать панъевропейские проекты, поставляя части своей трилогии регулярно то к Каннскому фестивалю, то к Венецианскому. Это напоминало плановую сдачу гигантской плотины: одну очередь к Первомаю, другую — к Октябрю. Сердце Кесьлевского не выдержало этой гонки, фестивальный молох загнал его в могилу. Триер вовремя остановился и снизил планку или, как он выразился о "Мандерлее", вместо того, чтобы ее перепрыгнуть, проскочил под ней.