Первый лев даром

// Завершается 63-й Венецианский кинофестиваль
фестиваль кино

Завтра будут объявлены победители 63-го Венецианского кинофестиваля. Один уже известен, его зовут Дэвид Линч, и перед премьерой фильма "Внутренняя империя" он награжден почетным "Золотым львом" за карьеру. Остальных победителей угадать трудно, среди фильмов-претендентов и наша "Эйфория" Ивана Вырыпаева, которую очень тепло принял фестивальный зал. Вне конкурса сегодня показывают "Свободное плавание" Бориса Хлебникова, а закроется фестиваль "Островом" Павла Лунгина. Из Венеции — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.

Русский сюжет фестиваля достиг кульминации в среду, когда состоялись официальный показ "Эйфории" и вечеринка в клубе "Пагода" легендарного отеля Des Bains. В это же самое время проходили торжества в Palazzo Papadopoli на Большом канале по случаю чествования Линча. А вчера и сегодня в театре La Fenice дают "Волшебную флейту", но не спектакль, а фильм в постановке Кеннета Брана.

Формальной фавориткой конкурса остается "Королева" Стивена Фрирза: за нее проголосовало больше всего критиков и избранных зрителей, которые дают свои оценки в ежедневных выпусках журнала Ciak in Mostra. Однако непохоже, чтобы жюри под председательством Катрин Денев отдало "Золотого льва" этой добротной, но традиционной картине (дело может ограничиться актерским призом для Хелен Миррен). Ее конкурентами грозят стать гораздо более радикальные восточные ленты — "Синдромы и век" тайца Апичатпона Верасетакула или "Не хочу спать одна" тайваньского режиссера Цая Миньляна. И то и другое — чистое кино, отражающее кризис психической и физической реальности, страхи и фобии современного человека, всегда стоящего перед ужасом смерти, разрушения и одиночества.

Герой фильма "Не хочу спать одна" — человеческое тело, которое становится материалом для самой изощренной заботы: его моют, чистят, холят, заворачивают в простыни и одеяла, заполняют им пустующее место в постели, его продолжают пестовать и когда из него выходит дух. Все это происходит на фоне, по сути, всемирного потопа, глобальной экологической катастрофы, разрушающей жилища и среду обитания героев. Но они как будто этого не замечают, одержимые заботой о теле. Тело — оболочка невидимой и трудно опознаваемой души, и поэтому на него обрушивается та потребность в любви, которая сидит в человеке и рвется наружу. Телесные страдания — то, к чему человек приговорен от рождения, но из этого же источника он ищет радости и счастья, порой в самой дикой и гротескной форме. Цай Миньлян, быть может, самый крупный по философскому масштабу режиссер современного кино, от фильма к фильму все усложняющий свои художественные задачи.

Другой серьезный, сильный и не менее мрачный фильм в венецианском конкурсе — "Дитя человеческое" Альфонсо Куарона. Мексиканец, работающий в Голливуде, поставил жесткую антиутопию, действие которой разворачивается в довольно близком будущем, когда мир претерпел коллапс, бал правит террор, а вдобавок человечество потеряло функцию самовоспроизведения, то есть способность рожать. Доживают свои последние дни интеллектуалы и властители умов прошлого века: одного из них, как бы постаревшего Джона Леннона, потрясающе сыграл Майкл Кейн. Посреди этого бедлама главный герой обнаруживает беременную негритянку и, потрясенный этим чудом, проводит ее по всем кругам ада, пытаясь вывести из этого страшного мира. То, что ему это как будто бы удается,- весьма условная, но все же нота надежды в фильме о распадающемся мире, о последнем человеке.

"Внутренняя империя" Линча в конкурсе, разумеется, не участвует. Снятая в Польше в цифровом формате картина доводит до предельной концентрации главные темы великого режиссера-визионера, до конца обнажает его методологию и приемы. Это тоже катастрофическое кино: дуют дьяволические ветры, улицы городов заполнены бездомными и алкашами, а попытка человека укрыться в своей "внутренней империи" терпит крах, его ждут распад и раздвоение сознания. Однако это все же кино конца прошлого века, хотя и очень хорошее. Новые ветры в кинематографе — другой природы, и дуют они главным образом с Востока.