Самурай, которого я любила

Консервативная Японская киноакадемия в этом году уже отметила свой интерес к фильму "Самурай, которого я любила" /Semishigure/ (2005) (www.semishigure.jp) (IMDb) и номинировала его сразу по одиннадцати (!) поводам.

Посвятив свою картину Сюхею Фудзисаве, и экранизировав его роман, Мицуо Куроцути, снявший свой третий фильм на студии "TOHO", осознанно поставил себя в сложное положение. Семидесятипятилетний классик японского кинематографа, король мыльных телеопер — Ёдзи Ямада как раз дебютировал в новом веке в пространстве самурайского фильма. Сразу после смерти семидесятилетнего Фудзисавы в 1997 году он запустил на старейшей японской студии "SHOCHIKU" (110 лет) трилогию фильмов именно по произведениям этого плодовитого и талантливого автора. Две законченные волнующие киноакварели — "Сумрачный самурай" и "Скрытый клинок" (оба фильма демонстрировались в конкурсах Берлинале и выходили в российский кинопрокат). Обе экранизации сразу стали в Японии классикой альтернативного сложившемуся десятилетиями самурайскому стилю, с интересом принимаемому со времен первого триумфа Куросавы в начале 50-х.

Очень крутой, но бедный меченосец (как персонажи Тосиро Мифуне), не заинтересовал не писателя, ни режиссера. Бедный, но переполненный сложными душевными переживаниями и психологическими вибрациями, тургеневский и чеховский одновременно, носитель катана — вот человеческий объект, взволновавший и создателей, и зрителя. Голодный самурай-чиновник от Фудзисавы — не бюрократ, а несчастный Акакий Акакиевич, но с самурайским секретом в сердце. И со своим, впервые используемым в деле умением работы с мечом. Так новый герой — Маки — не владеет тайной удара "коготь дьявола", но впитал в себя совет отца, по приговору клана вынужденно сделавшего харакири. Неизлечимая рана сына. Маки отныне "чувствует меч противника сердцем". А главный противник, без всякой сказочной мистики — обладатель "зачарованного меча", оружия страшного и дезориентирующего широко открытые глаза своего противника. Спасение как раз приходит, если глаза широко закрыть. И традиционно по Фудзисаве, за которым плавно и неотступно, как оруженосец за своим солидным господином, следует режиссер Куроцути, применять столь изощренную технику боя Маки приходится лишь в финале.

Неразделенная любовь к тихой и неразговорчивой Фуку, наложнице Правителя. Противоречащий сердечным привязанностям нудноватый долг перед кланом. Концентрация активного самурайского боевого действия к развязке. Черно-белый фотографический финал. Аккуратное, лишенное резких визуальных ходов, суховатое повествовательное режиссерское исполнение. Мастерские роли сдержанных актеров, незапоминающихся европейскому страдающему глазу. Выживший ветеран-лицедей, работоголик, без которого не обошелся не один фильм и у Такеши Китано — Кен Огата. Грустный фильм длиною в одну несчастную самурайскую жизнь. В ответ — внимательное зрительское сопереживание и неспешное размышление над своеобычностью японской чувственной и строгой души. Чистое, спокойное, ожидаемое удовольствие, без сна.