Артхаус-линия "Кино без границ" в Ростове
В пятницу, 16 июня в кинотеатре "Буревестник" отметили годовщину проекта "Другая сторона кино". В связи с этим событием в зале оказался Сэм Клебанов, президент компании Кино без границ , благодаря симпатичной деятельности которой российские зрители смотрят все фильмы Такеши Китано, открыли для себя шведа Лукаса Мудисона, гуманистов братьев Дарденн и ещё много хорошего. Сэм Клебанов рассказал ROSTOV.RU про обочину киноиндустрии и свой документальный фильм.
- Что вы думаете о Михаэле Ханеке, который внезапно отказался быть председателем жюри Московского кинофестиваля?
- Вы понимаете, на первый взгляд, поступок кажется действительно из ряда вон выходящим. Он дал свое согласие, и Московский фестиваль носился с этим событием, преисполненный гордости. Даже у меня в программе сидел Андрей Плахов, очень уважаемый человек, самый известный кинокритик страны, и с гордостью говорил о том, что да, Михаэль Ханеке будет в жюри Каннского, то есть Московского фестиваля. Видите, я не зря оговорился, потому что Ханеке — это уровень Каннского фестиваля. Как им удалось уговорить его — я не знаю. Почему он отказался — я тоже не знаю. Кажется, что это действительно некрасиво, взять и за две недели отказаться. В общем-то, люди, которые дают своё согласие, они знают свои планы. Но опять же, я не знаю подробностей. Может, они как-то обидели Ханеке, или что-то произошло.
- Я читала переписку, на сайте ММКФ её опубликовали. Ханеке написал, что страшно извиняется, но у него внезапно появилась возможность заняться проектом, о котором он давно мечтал, фильмом о событиях 11 сентября. Думаете, ему надо было оставаться человеком слова? Или всё-таки можно быть человеком искусства?
- Я бы не хотел бы выступать в роли морального судьи, который будет выносить вердикты. В общем-то, когда человек принимает на себя какие-то обязательства, он уже связан с другими людьми, и он уже не только за себя отвечает. С другой стороны, у меня был случай, когда я пригласил в студию одного из представителей ММКФ, который тоже дал согласие прийти. И ещё за три часа до студии он согласовывал с нами, к которому часу приехать. И вдруг звонит за десять минут до съёмок и говорит, нет, я не буду, и вообще, я не хочу у вас сниматься. У нас осветители, операторы, студия — всё стоит денег. А человек отказывается приехать на съёмку. Я не знаю, то ли может быть он в тот момент узнал, что Ханеке не приедет и решил взять пример с Ханеке, быть таким же, как великий режиссёр. То ли ещё что.
- Вам не кажется, что ММКФ находится на обочине индустрии. Вот в Каннах, например, открывают режиссёров, Тарантино того же. В Венеции открыли Такеши Китано. А кого открыл Московский фестиваль? Никого не знаю.
- Вы тут зрите в корень, потому что фестивали хороши теми режиссёрами, которых они открывают. И есть режиссёры, открытые Роттердамом, есть режиссёры, открытые Каннами, у которых потом сложилась очень интересная судьба, режиссёры, открытые Венецией. А вот я не припомню таких режиссёров из-за пределов России, которые были бы открыты в Москве. И фестиваль сейчас ещё больше отходит на обочину, потому что в России вырвался вперёд фестиваль "Кинотавр", который нашел свою нишу. Эта ниша — новое русское кино. Для иностранцев, для профессионалов, которые интересуются русским кино, — кинокритиков, журналистов, фестивальных отборщиков, дистрибьюторов, — для них местом, в котором они могут видеть новые русские фильмы, становятся Сочи. Москва, её место в мировом кинопроцессе, оно не очень важное. И тем не менее, оно не совсем тоже и бессмысленное. Я вот иду по кинорынку, вижу, плакат висит, а на нём такими большими буквами "Гран-при ММКФ", фильм "Как девушки Гарсия провели лето". Это американский фильм, и американцы не забыли написать там про приз за лучший фильм. Правда, забыли указать, что это приз за лучший приз в программе "Перспектива" в конкурсе дебютов, но тем не менее.
Московский фестиваль выполняет такую важную миссию — предоставляет публике возможность увидеть такую выборку фестивального кино последнего года. В общем-то, за это его и в Москве и любят. Другое дело, что и с этим бывают проблемы, но не по вине фестиваля: вот фестиваль пригласил Ханеке и хотел устроить ретроспективу его фильмов, а Ханеке не приехал. Фестиваль хотел устроить ретроспективу Такеши Китано, его премьеру в Москве, пригласить Китано. Я сам во всём этом участвовал, вёл переговоры. Они прислали свои требования, фестиваль им отправил письмо, где было приглашение, подтверждение гостиниц первых классов, отель "Националь"... Такеши отказался. Не всё удается. Но тем не менее, я очень рад, что будет, например, программа документального кино. Этот фестиваль гораздо более важен для российской внутренней культурной жизни, чем для международной. И с этим надо не бороться, а наоборот, может быть усиливать значение фестиваля как окна в киномир.
- В прошлом году вы собирались открывать кинотеатр для демонстрации в нём арт-хауса. Что из этого вышло?
- Этого не случилось, потому что всё-таки оказывается, что с финансированием подобных проектов непросто. У нас были возможности, потом люди отказались, потом были новые инвесторы, но они тоже передумали, потом когда вроде бы нашли инвестора, который совсем надёжный, совсем хороший, выяснилось, что помещение уже отдано под какой-то ночной клуб. Ну, мы с этой идеей не распрощались. Сейчас есть новый проект такого Центра современного искусства в Москве, мы ведём переговоры. Но я пока ещё воздерживаюсь от громких заявлений. Да, плюс в прошлом году ещё был кинотеатр на Арбате, который мы должны были купить. Был у нас банк, который обещал кредит. Они нам писали письма о том, что будет кредит, и написали даже, что кредитный комитет принял решение дать его, а через неделю прислали сообщение, что президент банка наложил на кредит вето.
- Вам не кажется, что за пределами столицы арт-хаус вообще ожидает неуспех, причём на неопределённо долгий срок? Ну представьте, человек смотрит-смотрит "Властелина колец", а потом вдруг приходит в кинотеатр, а там — "Капризное облако". На такие фильмы нельзя приходить неподготовленным, а кто у нас может подготовить зрителей?
- Вы знаете, во-первых, арт-хаус — это такое очень разнообразное явление. Есть очень много арт-хаусных фильмов, на которые человек может зайти с улицы, проникнуться, и всё будет понятно, всё ему будет близко. Вот фильм "Грбавица" Ясмилы Жбанич — это фильм о людях совершенно обычных. Или то, что снимают братья Дарденн. Есть более сложное кино, есть кино киноманское, есть кино, которое апеллирует к каким-то штампам, их обыгрывает, перерабатывает; есть кино, которое играет с предыдущей историей кино, есть постмодернистское кино. Понятно, что люди, которые увидят это без нужной подготовки, они могут не въехать в это. Но тут уже это дело, во-первых, прессы и кинокритики, такой вменяемой, аналитической, грамотной кинокритики, которая призвана вести диалог со зрителем. Во-вторых, таких передач как наша, которую мы делаем на канале "Культура", где стараемся об этом кино рассказать, дать какую-то бэкграундную информацию, дать слово режиссёру. Я по себе часто замечаю: мне фильм может не понравиться, а поговорю с режиссёром, мы его обсудим, и думаю, да ну, вроде действительно, ничего.
- Вы снимали документальный фильм о событиях в Шри-Ланке. Собираетесь его показывать, или это какое-то личное мероприятие?
- Конечно, собираемся. Дело в том, что мы уже показали его на фестивале в Гетеборге. На Московском фестивале есть документальная программа, но они принципиально берут только хиты этого фестивального года. Наш фильм пока ещё нигде не наградили, но мы хотим перевести его на русский, сделать спецпоказы в кинотеатрах в Москве. Я думаю, что здесь его тоже покажут. И мне кажется, что он получился таким вот интересным и динамичным. Но это мнение автора, а авторы неспособны объективно оценивать свои произведения. Тем не менее, мы уже имели шанс показать его на публике, и я видел, что публика смотрит с интересом. И потом, мы надеемся, что его покажет один из центральных каналов, что он выйдет на DVD. Плюс, сейчас ведём переговоры с международными фестивалями, и если всё будет хорошо, то его покажет один из крупных фестивалей. Или не один.
- По-моему, наша современная документалистика, — это такая вещь в себе, про которую все вроде бы слышали, но её никто не видел.
- Ну вот видите, если даже канал "Культура" не выполняет свои функции и не показывает полнометражное кино документальное, я вообще не понимаю, кто тогда будет показывать это?
- А они, документалисты, вообще для кого тогда снимают? Их фильмы видят больше ста человек?
- Ну, они получают какие-то гранты на то, чтобы это кино снять, от Госкино, международных каких-то организаций. Их показывают какие-то телевизионные каналы за пределами России. В России можно увидеть только документальное кино, связанное со скандальными массовыми темами, с историческими расследованиями, или с какими-то убийствами. Серьёзное документальное кино российское телевидение, к сожалению, не интересует. И я ничего с этим не могу поделать.