"Лев" достался "Носорогу"

Заметки Сэма Клебанова по следам Венецианского фестиваля.

"Лев" достался "Носорогу".

"Ливан" Самуэля Маоза был, пожалуй, моим главным фаворитом в призовой венецианской гонке, и я искренне рад победе бывшего израильского танкиста, показавшего на фестивале автобиографическую хоррор-драму о первой ливанской войне (1982-го года). Действие фильма ограничено пространством бронированной консервной банки израильского танка с грозным радиопозывным "Носорог"... Все, что происходит за его пределами, мы видим глазами наводчика Шмулика (альтер-эго самого режиссера) через оптику прицела, которая по ходу фильма становится все более замутненной и выщербленной. Кто-то из знакомых критиков ругал фильм, называя его "простецким" и построенном на одном приеме. Другие обвиняли режиссера в педалировании прописных истин — в общем-то, и так давно известно, что "война — это ужас". По-моему, и то, и другое обвинение несправедливо. Потому что прием (замкнутость действия, субъективная камера-прицел) работает и вызывает у зрителя чувство абсолютной эмоциональной сопричастности с героями фильма — четырьмя необстрелянными танкистами, заброшенными с невыполнимой миссией вглубь ливанской территории и отчаянно борящихся за собственное выживание. Наблюдать за их злоключениями реально страшно. Но, может быть, еще страшнее становится от того, что делает война с попавшими в ее мясорубку мирными жителями. Безусловную истину "война — это зло" можно, конечно, считать прописной, а можно и вечной, повторить которую лишний раз отнюдь не помешает. В любом случае, "Ливан" — это мастерски сделанное кино, которое можно считать и военным, и антивоенным одновременно. Антивоенным — потому что позиция самого режиссера предельно ясна. Но война, как ни крути — это (по крайней мере, для зрителя) захватывающее зрелище, и с этим в фильме тоже все в порядке, несмотря на жесткие формальные ограничения, установленные самим режиссером.

Кино-терапия

В пресс-книжке "Ливана" режиссер говорит о том, как кино-реконструкция собственного боевого прошлого помогла ему избавиться от многолетней послевоенной депрессии. Звучит знакомо — Ларс фон Триер тоже называл "Антихрист" само-терапевтическим фильмом. Интересно, что же за кошмары мучили скандального датского режиссера, если для избавления от них пришлось  воспользоваться максимально подробными образами генитального членовредительства? Еще один режиссер, увлекшийся кинематографической само-психотерапией — Фатих Акин. В интервью он рассказал мне, что предыдущие его фильмы  были настолько тяжелы, что ввели его самого в депрессию. Т.к. психика Акина, судя по всему, вполне подходит под медицинское определение "нормальной", то излечиться от печали он решил самым естественным образом — комедией. Его /Soul Kitchen/ — самое радостное событие фестиваля. Драйв, юмор, приключения, отличнейшая музыка и сказочный хэппи-энд. Картина Фатиха Акина — абсолютнейший feel-good movie, при этом очень неглупый, виртуозно срежиссированный, и с отличным чувством ритма. Сам режиссер сравнивает его с идеальным ди-джей-сетом (а он в этом знает толк, на вечеринке в честь премьеры Фатих Акин сам стоял за вертушками). Не буду пересказывать сюжет — лучше дождаться появления фильма в прокате и посмотреть его с незамутненным излишней информацией сознанием. Скажу только, что это история двух братьев, пытающихся управлять страшно обшарпанным, но по ходу фильма все более модным рестораном на окраине Гамбурга. Братья — греки. Одного из них сыграл бывший одноклассник Фатиха Акина Адам Бусдукос, сам на протяжении 10 лет владевший греческим рестораном. А второго — главный "нацмен" немецкого кино, всеми нами горячо любимый Моритц Бляйбтрой. Забавно, что, будучи абсолютным немцем, Моритц сыграл уже неизвестно сколько турок, одного таджика, и вот теперь — грека. И еще приятно, что он до сих пор с восторженной ностальгией вспоминает, как 10 лет назад приезжал в Москву продвигать "Беги, Лола, беги", и мы с ним зажигали в клубах. Обещает на премьеру /Soul Kitchen/ приехать снова.

Левые на марше

Если попробовать найти главную тему Венецианского Фестиваля этого года, то ей окажется "коммунистическая ностальгия" — по крайней мере, если посмотреть на показанные на Лидо итальянские фильмы.  Все началось с "Баарии" Джузеппе Торнаторе — фильма открытия фестиваля. Это такое гигантское, совершенно мегаломанское полотно, охватывающее несколько десятилетий итальянской истории. Его главной герой начинает свой трудовой путь пастушком, а заканчивает — профессиональным (но все таким же бедным) активистом компартиии. Сделано все очень круто. Невероятно сложные массовые сцены с сотнями статистов, безупречно воссозданная атмосфера (или атмосферы???) разных времен. Хорошая игра актеров. Не очень только понятно, к чему все это. "Баария" — это такая пирамида из наваленных друг на друга эпизодов, случаев из жизни и начатых, но толком неразвитых тем. Кажется, что единственный вывод, который можно сделать из фильма, это "Да, вот оно как бывает.... Надо быть хорошим человеком, и все у тебя будет хорошо...". Для того, чтобы продвинуть эту важную идею в массы, Торнаторе понадобилось два с половиной часа экранного времени и что-то около 30 миллионов евро бюджета. Еще один итальянский фильм, герои которого клянутся в верности коммунистическим идеалам, заседают под портретами классиков марксизма-ленинизма и всячески клеймят "предателей" социалистов и реформистов (тоже коммунистов, но поспокойнее) назывался "Космонавт", сняла его Сюзанна Никкъярелли. Это такая достаточно типичная "coming out of age story", т.е. история взросления, действие которой происходит в 1960-е годы. Достаточно качественное кино, не хуже, но и не лучше многих других качественных фильмов подобного жанра. Но дополнительный шарм ему придает почти религиозное преклонение юных итальянских комсомольцев перед успехами советской космической программы и, в особенности, перед советскими космонавтами, которым они чуть ли не молятся. Что, впрочем, совсем не мешает им (героям, конечно, а не космонавтам) влюбляться, терять девственность, хулиганить, портить нервы родителям и всем окружающим, и заниматься прочими приятными в подростковым возрасте вещами. Забавно, что в качестве прелюдии к фильму показывали дико смешной пластилиновый мультик "Спутник 5", снятый той же Никкъярелли — о первой успешной космической экспедиции с живыми существами на борту космического корабля: мышами, крысами, пауками и звездными собаками Белкой и Стрелкой. В фестивальном каталоге в графе "язык" значилось "язых животных с английскими и итальянскими субтитрами".

Казалось бы, двух про-коммунистических итальянских фильмов более чем достаточно для одного фестиваля. Так нет же — оказалось, что и Микеле Плачидо туда же. 1968-й год, левые активисты, портреты Че Гевары и, конечно же, сопутствующее любой молодежной революции сексуальное раскрепощение, что делает кино экс-комиссара Коррадо Каттани довольно увлекательным зрелищем. Любимец советских женщин вообще оказался на редкость крепким и профессиональным режиссером. Это уже второй его фильм, который мне удалось посмотреть (предыдущим был "Криминальный роман" показанный в Берлине пару лет назад, тоже, кстати, ретро, только о мафии) и оба — образцы очень достойного качественного кинематографа. /Il Grande Sogno/ — это во многом автобиографическая история самого Плачидо, который в конца 60-х приехал в Рим, будучи юным офицером полиции, оказался втянутым в любовно-политический водоворот и в итоге бросил "органы" ради карьеры актера. Молодого Микеле Плачидо играет Рикардо Скамарчио — новое молодое лицо итальянского кинемтографа, но самое яркое украшение фильма — это, безусловно, Жасмин Тринка, сыгравшая главную героиню. Запомните это имя — возможно, это новая итальянская супер-дива, по крайней мере, я на это надеюсь. Жюри, очевидно, тоже — Жасмин получила в итоге Приз Марчелло Мастроянни, который вручается в Венеции лучшему и самому перспективному молодому актеру.

Продолжил левую тему Майкл Мур, показавший на фестивале свой новый (и, как говорит сам режиссер, последний) документальный фильм "Капитализм. История любви". Отличнейшее кино, очень остроумное, виртуозно слепленное из, казалось бы, несовместимых фрагментов и с дико прикольными трюками в исполнении самого Майкла Мура. Особенно хорош момент, когда этот показушно-наивный толстяк объезжает на бронированном грузовике большие банки и требут вернуть выделенные им деньги налогоплательщиков. А когда его не пускают внутрь, он ходит с мешком под окнами и без тени улыбки просит бросить ему деньги в окно (речь идет о сотнях миллионов долларов), а он их будет в мешок ловить. Но шутки шутками, а некоторые факты оказались неожиданными и очень пугающими: например то, что американские авиа-компании платят своим пилотам нищенские зарплаты — меньше, чем менеджерам среднего звена в МакДональдсе, и пилотам зачастую приходится подрабатывать между полетами барменами и официантами. В остальном же — это популярное и очень эмоциональное изложение причин и последствий кризиса. Что касается политического месседжа, то он местами оказывается несколько наивным, в каких-то моментах Муру изменяет логика, но в целом послание режиссера вполне разумно и далеко не так радикально, как этого можно было бы ожидать. "Капитализм. История любви" оказывается на поверку отнюдь не кино-манифестом против капитализма как такового, сколько бы сам Майкл Мур не пытался бы нас в этом убедить. Под огонь критики режиссера попадают прежде всего самые экстравагантные и вопиющие эксцессы американской политико-экономической системы. Если же попробовать поместить Мура на классическую политическую шкалу "право-лево", то он окажется ни в коем случае не коммунистом, троцкистом, или маоистом, а классическим европейским социал-демократом. Все, к чему призывает Майкл Мур — это то, чтобы люди принимали более активное участие в политической жизни своей страны, и чтобы Америка стала чуть больше похожей на Швецию, Германию, или хотя бы Францию. Ну, почему бы и нет — в разумных пределах, конечно. Тем более что Обама вроде тоже двигается в том же направлении, о чем Майкл Мур с гордостью говорит и в фильме и во всех интервью, призывая всячески поддерживать нового президента. На пресс-конференции он выражался очень четко и афористично. Особенно запомнилось: "Демократия — это не спорт для зрителей на трибунах, это мероприятие, в котором все — участники". А лучший вопрос задал ему мой приятель — норвежский журналист Нильс — такой добродушный белобрысый увалень, своей комплекцией с каждым годом все более напоминающий самого Мура. Он спросил: "Мистер Мур, вот вы снимаете анти-капиталистическое кино. А вы в курсе, сколько стоит взять у вас интервью?" Что тут началось! Мур в шоке. Говорит: "Не понял. Это что — съемки программы "Скрытая камера"? Что значит "сколько стоит"? Нисколько не стоит!" В зале шум, журналисты кричат: "Да! Да! Эти суки (пресс-агенты) требуют с нас по 2000 долларов за интервью!" (зная эту кухню изнутри, хочу все-таки переложить вину с пресс-агентов на продюсеров, которые ставят перед ними такие условия). В итоге Мур обещал разобраться, виновных наказать и разогнать, и дать совершенно бесплатное интервью лично Нильсу, немедленно ставшему главным героем аккредитованных на фестивале журналистов.

Но даже Майклом Муром этот "левый марш" не закончился. Потому что буквально на следующий день на Лидо показали еще один документальный фильм — "К югу от границы" Оливера Стоуна. Но на него мне попасть не удалось по причине избыточного ажиотажа и переполненного зала. Потому что "К югу от границы" стал первым  фильмом в истории Венецианского фестиваля (а, может быть, и всех прочих фестивалей тоже), показ которого посетил его главный герой — действующий глава государства. То, что ждут кого-то очень важного, было понятно уже с утра, когда вокруг фестивального дворца появилась усиленная охрана, досматривающая сумки всех проходящих мимо. Оказалось, что ждут Уго Чавеса, которому, собственно говоря, и посвятил свой фильм Стоун. Чавеса мне, правда, тоже увидеть не удалось. Я стоял в очереди в зал, когда президент Венесуэлы появился на красной дорожке, но от него меня отделяла мощная толпа зевак, плотные ряды журналистов и заслон карабинеров. Люди, посмотревшие фильм, говорили, что суть его в том, что Чавес на самом деле нормальный парень и что Оливер Стоун попал под его обояние. Не знаю, насколько это соответсвует истине, но, судя по фильмам об Арафате и Кастро, попадать под обаяние героя — своеобразная фишка Стоуна.

Из всего этого можно сделать самоочевидный вывод: экономический кризис — отличный повод для того, чтобы сдуть пыль со старых добрых левых идеалов. Очевидно, это только начало — на следующих фествалях подобного кино будет, скорей всего, еще больше.

Коротко о прочих интересных людях, фильмах и событиях Венеции 2009.

Вернер Херцог вошел в историю Венецианского Фестиваля, поучаствовав в конкурсе сразу двумя фильмами. Такого в Венеции (а, возможно, и на всех прочих фестивалях) никогда еще не было. Фильм Херцога номер 1 назывался "Плохой лейтенант. Порт приписки — Новый Орлеан" был вольным ремейком культового нуара Абеля Феррары. Картина оказалась намного лучше ожиданий, что, впрочем, говорит гораздо больше об этих самых ожиданиях, чем о самом фильме, который оказался довольно странным, каким-то разбалансированным, на грани, а порой и за гранью китча, но все равно очень даже неплохим. Никлас Кейдж ходит весь фильм скрюченным из-за болей в спине (кстати, точно также как и герой /Soul Kitchen/), совершает один за другим дурные поступки, которые в итоге оборачиваются неким универсальным благом. Сам он, впрочем, счастливее от этого не становится. Второй фильм — "Сын мой, сын мой, что же ты наделал!" оказался спродюсированным Дэвидом Линчем, и это чувствуется. Кажется, что его действие происходит в пространстве со слегка, самую малость, сдвинутыми координатами. Очень стильно срежиссированная история, но это тот самый случай, когда смотришь фильм, получая удовольствие в процессе, а потом не можешь ответить себе на вопрос, зачем все это было. Если вкратце, то это история некоего чувака, зарубившего мечом собственную маму. Все это приправлено религиозными аллюзиями и параллелями с греческими трагедиями. Хотя, на самом деле, чувак был явно болен на голову и непонятно, почему никто из окружающих не вызвал ему санитаров еще до того, как он взялся за меч.

Тодд Солондз получил приз за "Лучший сценарий", чему я лично был очень рад. Его "Жизнь в военное время" — это такое вольное продолжение "Счастья", снятое 10 лет спустя с совершенно новым набором актеров, но все с такими же тотально одинокими людьми, чьи попытки наладить контакт с себе подобными и найти хоть какое-то подобие счастья все также безнадежны. Особенно с учетом массового пост-травматического синдрома,  вызванного атаками 11 сентября и затянувшимися войнами в Ираке и Афганистане. Намного добрее к своим героям за эти 10 лет Солондц не стал, но все-таки это, наверное, наиболее "мягкий" из его последних фильмов. Похоже, что режиссер смотрит на мир со все более философской иронией. Но при этом, слава богу, не теряет остроумия: "Жизнь в военное время" — дико смешное кино с отличными диалогами и великолепно прорисованными персонажами.  Отдельной похвалы  заслуживает снявший фильм один из лучших операторов-постановщиков нашего времени Эд Лахман. Фильм принимали на фестивале очень хорошо, единственные споры разгорелись вокруг того, лучше он "Счастья" или нет. Variety однозначно утверждает, что да — лучше. Не уверен. Надо будет пересмотреть "Счастье", чтобы определиться.

Самая большая несправедливость фестиваля — это то, что фильм ученицы Михаэля Ханеке Джессики Хаусснер остался вообще без наград. "Лурд" — это очень тонкая, сыгранная на мельчайших нюансах история религиозного чуда, которое то ли было, то ли не было. При этом сделано это все без малейшего намека на пафос. Происходит дело в знаменитом "святом месте" во Франции, куда в надежде на чудесное исцеление стекаются сотни тысяч больных и убогих паломников. Поначалу фильм даже немного раздражает снятыми почти что в режиме реального времени религиозными церемониями. Но чем дальше, тем менее религиозной и все более человеческой становится эта история. Хаусснер сбивает пафос иронией, а каждый кадр фильма кажется идеально выстроенной композицей в холодноватых тонах. В общем, чувствуется, что у этой девушки были хорошие учителя. Это уже третий ее фильм, попадающий на большие фестивали и в очереди молодых режиссеров ожидающих своего "большого прорыва" Джессика Хаусснер явно одна из первых.

Приз за лучшую женскую роль получила Ксения Раппопорт, все более прочно утверждающаяся в положении одной из главных итальянских актрис нашего времени. Впрочем, картина "Двойной час", в которой она сыграла, показалась мне довольно слабой. Такая любовно-криминальная история с не очень удачной попыткой придать ей какое-то сюрреалистическо-"линчевское" измерение путем экранизации коматозного бреда. Шансы на появление фильма в нашем прокате кажутся весьма призрачными.

А лучшим актером признали Колина Ферта, сыгравшего в режиссерском дебюте известного дизайнера Тома Форда "Одинокий мужчина". Это абсолютно гейское кино, которое легко преодолевает свои естественные субкультурные ограничения и выходит на совершенно общечеловеческий уровень обобщения. Потому что речь в нем идет о таких фундаментальных понятиях как любовь, боль утраты, возможность преодоления этой боли, какой бы невыносимой она не казалась.  Колин Ферт сыграл действительно гениально. А фильм, как и следовало, ожидать, оказался абсолютно дизайнерским  произведением. Поначалу его визуальная вычурность кажется несколько избыточной, но в итоге все как-то очень гармонично складывается в единое целое. Том Форд может принимать поздравления с очень удачным кинодебютом (хотя злые языки поговаривали, что снимал он не сам).

Джордж Клуни продолжает успешно эксплуатировать комедийные стороны своего таланта. На этот раз в фильме своего друга — актера Гранта Хеслоу, который Клуни к тому же и спродюсировал. "Люди, которые смотрели на козлов" — это дико симпатичная  и остроумная история о спецподраздеоении воинов-экстрасенсов в армии США. Такая вот "пелевинщина" на американской почве. Что удивительно — во многом основанная на реальных событиях. Причем реальными оказываются как раз самые бредовые моменты. Например, то, что в американской армии действительно предпринимались попытки натренировать солдат смотреть в глаза козлам (в прямом смысле этого слова, т.е. животным) так пристально и пронзительно, чтобы у них остановилось сердце. Говорят, что в ходе тренировок ни одно животное не пострадало. На пресс-конференции зажигал какой-то знаменитый итальянский ТВ-шоумен, который неожиданно сбросил с себя всю одежду, оставшись в одних белых трусах с надписью "Джордж, возьми меня!" На что Клуни, не поведя бровью, отвечает: "Никуда не уходите, мы к этому еще вернемся", и добавляет, обращаясь уже ко всему залу: "Не волнуйтесь, "скорая" уже в пути..."

Много шуму на фестивале наделал шведский документалист с итальянскими корнями Эрик Гандини, показавший документально-публицистическую картину "Видеократия" о том, как Берлускони методично подминает под себя итальянские СМИ и управляет страной с помощью подконтрольных ему (т.е. практически всех) телеканалов. Что-то мне этот сюжет напоминает... На показы выстраивались гигантские очереди, на днях фильм выходит в итальянский прокат. По-моему, он и здесь будет небезынтересен...

"Камера 211" испанского режиссера Даниеля Монзона — мощнейший тюремный триллер о бунте в блоке для особо опасных заключенных. Герой — случайно оказавшийся в этом блоке новенький охранник, еще не успевший даже переодеться в униформу. Для того чтобы выжить, ему приходится выдавать себя за одного из зеков, и принимать активное участие в бунте, став в итоге одним из его лидеров. Стокгольмский синдром в самых экстремальных формах в этой ситуации практически неизбежен. Смотрится картина на одном дыхании со все более нарастающим нервным напряжением.  Фильм показали в программе "Режиссерские дни", но попади он в основной конкурс (где было немало и откровенной мутотени), мог бы вполне претендовать на призы.

"Белый материал" Клэр Дени — это такой реквием белому человеку в Африке, где, кстати, сама Дени родилась и выросла, будучи дочкой дипломата. Действие происходит в неназванной африканской стране, в неопределенное время — это могут быть и 70-е годы, а могут быть и наши дни. Изабель Юппер играет управляющую кофейной плантацией, фанатичку и воркаголика, упорно не желающую замечать, что ее мир рушится. В окрестных джунглях повстанцы бьются с правительственными войсками, причем непонятно, кто из них страшнее, бывший муж (вечный "горец" Кристоф Ламберт), пытается продать плантацию насквозь коррумпированному местному мэру и поскорее свалить из страны, сын, бунтарь и охламон, тусуется с хорошо вооруженными малолетними партизанами.  В результате у Дени получается почти что приключенческое кино, постепенно превращающееся в трагедию несчастной женщины, для которой смысл жизни сводится к тому, чтобы, несмотря ни на что, собрать урожай кофе и сохранить иллюзию нормальности в сошедшем с ума мире. Вот такая грустная история бессмысленного саморазрушительного героизма. Юппер в главной роли, как и следовало ожидать, великолепна.

Ну и в завершение о, возможно, самом грандиозном проекте, показанном в этом году в Венеции. Фильм бельгийского режиссера Джако фон Дормаеля "Мистер Никто" подробно исследует захватывающую жизни как пути с бесконечным количеством развилок, где мы постоянно выбираем траекторию и своей судьбы, и судеб, окружающих нас людей. При этом кто-то рядом тоже, сам того не осознавая, решает для себя дилемму "направо пойдешь... налево пойдешь...", направляя этим и нашу жизнь в одном из мириад возможных направлений. В полном соответствии с концепцией кино оказывается таким же бесконечно разветвленным, где сыгранный Джаредом Лето герой проживает множество жизней, каждая из которых — настоящая, и каждая — многовариантная. На мой взгляд, конструкция получилась несомненно восхитительная, но при этом местами переусложненная. Наверное, фильм легко мог бы быть и минут на 20 покороче. Интересно, что ту же идею о судьбоносных мгновениях и развилках обыгрывал в гораздо более скромных масштабах и Том Тыквер в "Беги, Лола, беги!". Говорят, что фон Дормаель вынашивал замысел этой картины 12 лет. В таком случае даже хорошо, что режиссер подошел к ней без излишней спешки. В "Мистере Никто" настолько много компьтерной графики и сделана она на таком высочайшем уровне, что еще несколько лет назад эту картину было бы просто невозможно снять хоть в сколько-нибудь разумном бюджете. Для российского проката фильм пока никто еще не купил, но это явно вопрос времени, тем более что и состав там вполне звездный. Джареда Лето окружают там такие замечательные женщины, как Дайан Крюгер, Сара Полли и Ли Дан Фам. Мне кажется, этому фильму роль культового уготована практически со стопроцентной вероятностью.

Фотографии Сэма Клебанова