Леди и ведьмы

Фестиваль Sundance празднует двадцать пятый год своего существования, в связи с чем перед каждым сеансом показывают разные клипы, в которых известные люди болтают глупости. Например, создатель Санданса Роберт Редфорд рассказывает, что на первом фестивале ему приходилось зазывать людей в кинотеатры, а Стивен Содерберг (чей фильм "Секс, ложь и видео" до сих пор считается одним из главных прорывов за всю историю Санданса) делится подробностями своей работы волонтером. Говорит, водилой служил, на общественных началах. Даже Джоди Фостер однажды подвозил.

Организаторы радуются, что билетов продается столько же, сколько в прошлом году — то есть, никакого финансового кризиса. На некоторые фильмы не пробиться даже на утренние сеансы, в очередях за билетами завсегдатаи делятся друг с другом страшными подробностями борьбы за искусство: "Чтобы занять все очереди, я встал сегодня в три часа утра!" — "Это еще что, вот вчера в очереди в Египетский театр была настоящая драка!" Больше всего народу рвется пока на независимую разновидность мейнстрима: "Я люблю тебя, Филипп Моррис" с Джимом Кэрри (режиссерский дебют Гленна Фикарры и Джона Рекуа, сценаристов "Плохого Санты") и "Сентябрьский выпуск" Р. Джея Катлера, комплиментарную документалку про журнал "Вог". Эта гламурно-производственная драма в разы интереснее, чем "Дьявол носит Prada", и не потому, что реальная Анна Вентур говорит "Простите" и "Спасибо" холоднее и окончательнее, чем Мерил Стрип, а потому, что история о борьбе шестидесятилетней железно-бриллиантовой леди с молоденькой дурочкой — это история для женского романа. Жизнь жестче. Весь фильм шестидесятилетняя железная леди противостоит семидесятилетней рыжей ведьме. Ведьма — креативный директор "Вога" Грейс Коддингтон, и перепалка изысканных старушек-убийц выглядит более захватывающей, чем финал кубка Стэнли.

"Не существует какого-то особого "кино Санданса", — говорит Роберт Редфорд. — Мы просто показывем все, что есть, а дело публики — самой разобраться, потому что главное на Сандансе — это открытие". Одним из самых прекрасных открытий стал пластилиновый мультфильм "Мэри и Макс" Адама Эллиота, о дружбе по переписке между восьмилетней австралийской девочкой и нью-йоркским жирным сорокалетним евреем. В Европе мультик покажут на каком-то фестивале в секции "детского кино". Дети, слушайте: мама девочки — алкоголичка, сама девочка — изгой, а еврей болен синдромом Аспергера. Он подробно отвечает на любой вопрос, собирает все состриженные ногти в баночки с надписями "Ногти 1978 год", "Ногти 1979 год", участвует в собраниях "Анонимных шоколадоголиков" и носит с собой тетрадочку, где нарисовано, как выглядит рассерженный человек, а как — довольный. В Австралии, сообщает девочка, детей находят в пивных кружках. В Америке, отвечает ее нью-йоркский друг, детей высиживают из яиц, снесенных раввинами. Такую сказку, мрачную, прекрасную, полную извращенной и безупречной логики, гипсовый бюст Фрейда мог бы рассказывать на ночь банановой кожуре из мусорного ведра. "А что случилось с Мэри после конца фильма?" — спросил кто-то после показа. "Но... вы же знаете, что она не настоящая?" — уточнил программный директор Сандэнса.

Кто их там разберет, настоящие они или нет. Джим Моррисон из внеконкурсной документалки Тони ДиЧилло When You Are Strange — настоящий: видеоматериал ДиЧилло нашел уникальный, а вот собрал его совершенно по-студенчески, и на протяжение всего фильма живой Моррисон выбивается из-под мертвого и банального закадрового текста. В конкурсном "Humpday" Линн Шелтон мужская дружба — тоже настоящая, до такой степени, что мужики (один женат, другой — перекати-поле, не виделись с колледжа) решают снять гей-порно для местного фестиваля. Кино не про геев и не про натуралов, а про отношения — мучительные, дурацкие, смешные человеческие отношения, которые съедают тебя целиком, и единственный способ вырваться — сделать то, что меньше всего на свете хочешь сделать.