Турин отдал честь полякам
В Турине проходит 26-й Международный кинофестиваль. Его почетными гостями стали два знаменитых польских режиссера, сделавших большую часть карьеры за границей. Ретроспективу Романа Поланского и избранные фильмы Ежи Сколимовского отсмотрел АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Роману Поланскому и так не занимать славы, но именно здесь, в Турине, стало особенно очевидно, что его фильмами, ставшими принадлежностью истории, можно заполнить целый Музей кино: именно это и сделали организаторы фестиваля. Мало кому из деятелей кинематографа удавалось такое восхождение, какое совершил Роман Поланский. Некрасивый коротышка из еврейской семьи еще в детстве попал в мясорубку войны, потерял в концлагере мать, был мишенью для стрельб нацистов, уже студентом киношколы прошел прививку социалистического реализма и социалистического авангардизма, удрал на Запад и начал снимать (в прямом и в переносном смысле) самых красивых молодых актрис. Катрин Денев, ее сестру Франсуазу Дорлеак (вскоре погибшую), свою жену Шэрон Тейт (вскоре убитую), Мии Фэрроу, Изабель Аджани, Фэй Данауэй, Настасью Кински, свою новую жену Эммануэль Сенье: их лица, воплощая инфернальную, гибельную красоту, смотрят со всех этажей музея, где вывешены самые эффектные кадры, а на мониторах в режиме нон-стоп показывают фильмы Поланского.
Начав с лабораторных триллеров, действие которых — как в "Отвращении" — происходило в одной квартире и было озвучено скребущей музыкой Кшиштофа Комеды, Поланский пришел к гигантомании "Пиратов", к грандиозным декорациям "Пианиста" и "Оливера Твиста", выстроенным художником-виртуозом Аланом Старским. Он, космополит, практически человек без национальности, краем коснулся всех художественных волн 1950-1970-х годов — польской школы, британского "кино рассерженных", французской "новой волны" и американского "нового Голливуда", ни в одном из этих течений не растворившись. Смешивая жанры и стили в постмодернистском коктейле, еще когда этого эпитета не придумали, он никогда не терял своего режиссерского лица, а клише использовал как прием, а не элемент моды. И сегодня он встречает свое 75-летие только возрастающей активностью на всех фронтах: ерунда, что на готовый проект "Помпеи" не хватило денег, он уже в запуске другой большой картины, а к "Помпее" еще вернется.
В сравнении с величием этого кинематографического небоскреба сделанное Ежи Сколимовским кажется весьма скромным зданием. Однако и ему встречать свое 70-летие не стыдно. Отдав дань поэзии в юности, живописи — в зрелом возрасте, большую часть жизни он все-таки посвятил кинематографу, пополнив его совсем недурными вещами. Написав сценарий и сыграв главную роль в первом полнометражном фильме Поланского "Нож в воде", Сколимовский внес даже больший вклад в польскую школу — правда, не в ее становление, а в ее разрушение молодыми оппонентами: именно этой цели служили его ранние фильмы "Вальковер" и "Барьер".
В Турин Ежи Сколимовский приехал не только как соучастник триумфа Романа Поланского, что неизбежно несло бы в себе горький привкус, а еще и как гость программы "Британский ренессанс", в которую по праву включен один из его лучших фильмов "Лунное сияние" о польских иммигрантах, одного из которых сыграл начинающий актер Джереми Айронс. А про картину "Крик" англичане написали как про "более британскую, чем мог бы снять самый закоренелый абориген". В то же время, сколько бы два поляка ни путешествовали по миру в поисках второй артистической родины, польский ген из них не вытравить: мрачный романтизм и ядовитую иронию этой культуры ощущаешь в каждом их кадре.