Сами с градусами
В галерее "Зураб" Московского музея современного искусства открылась персональная выставка Яши Каждана "232°С". На выставке, посвященной деятельности художественного сообщества, центром которого Яша Каждан был в конце 1990-х, ИРИНА Ъ-КУЛИК почувствовала себя совершенно лишней.
Яша Каждан — один из тех "молодых художников" с солидным стажем, которые заставляют задуматься о том, что "молодой" — это не возраст, а статус, предполагающий некую неопределенность творческой деятельности. Персоналка Яши Каждана вроде бы должна наконец покончить с этой неопределенностью. Тем более что художник представил не новые работы, а ретроспективу своего творчества конца 1990-х — начала 2000-х годов, а также полнометражный игровой автобиографический фильм "Дохлая кошка". Это автобронзовение в молодом художнике, конечно, удивляет, но только на первый взгляд. Собирание всякого рода сентиментальных реликвий и поглощенность лирическими воспоминаниями — черта вполне инфантильная. Чем скуднее жизненный опыт, тем больший масштаб приобретают мельчайшие его подробности.
На выставке господина Каждана представлены именно что реликвии, а не собственно произведения — художник занимался в основном перформансами. Однако делать на своей первой музейной персоналке какие-то живые представления господин Каждан не стал, объяснив, что сегодня перформанс его уже не интересует. В том, что публике его давние перформансы по-прежнему интересны, художник, видимо, не сомневается.
Судя по представленным в галерее "Зураб" описаниям, видеозаписям, фотографиям и сохранившимся объектам, Яша Каждан занимался чем-то на грани альтернативной моды и театра. Главным элементом его представлений были костюмы, сделанные из бумаги. Что и объясняет заглавие выставки. 233 градуса по Цельсию равны 451 градусу по Фаренгейту — температуре горения бумаги, как известно из хрестоматийного романа Рэя Бредбери. Столь же старомодно-подростковыми кажутся и литературные источники вдохновения перформансов Яши Каждана — "Пер Гюнт" Генрика Ибсена, легенда о Големе, сказка Ганса Христиана Андерсена "Дикие лебеди" (проиллюстрированная бумажными рубашками с приделанными к ним крыльями). Цикл представлений посвящен Библии, которую Каждан и его соратники вознамерились в ходе перформансов прочесть и разыграть, вполне в духе времени внезапно осознав потребность в религиозной самоидентификации. Еще одним героем Яши Каждана оказался Владимир Татлин — художник сделал из бумаги своего рода вольные реконструкции конструктивистской "нормаль-одежды", которые были использованы в съемках научно-популярного фильма про русского авангардиста, сделанного для телевидения соавтором и спутницей жизни господина Каждана видеоартисткой Ксенией Перетрухиной.
Даже для конца 1990-х — начала 2000-х все эти проекты выглядят откровенно маргинальными и вторичными. Некогда понаделавшая немало макулатурных объектов из мятой бумаги группа "Арт-бля" уже превратилась в солидное архитектурное бюро "АБ". Энтузиазм театральных студий-коммун вроде проекта Бориса Юхананова, чью деятельность отчасти напоминало сообщество перформансистов Яши Каждана, заметно ослаб. А делающий изощренные костюмы-скульптуры Андрей Бартенев из молодого альтернативщика стал настоящей звездой если не современного искусства, то светской тусовки. Да и весь действительно яркий симбиоз современного искусства, перформанса, театра, моды и клубной жизни, объединившихся на почве альтернативного образа жизни в середине 1980-х, к этому времени стал объектом ностальгии. А занятия каждым из этих видов деятельности стали требовать некоего профессионализма, к которому в своей художественной деятельности господин Каждан (по совместительству работающий в рекламе) даже и не стремится. Как нет в них, впрочем, и бесшабашного обаяния настоящих "неформалов". И хотя в каталожном тексте Ксения Перетрухина на полном серьезе то сравнивает деятельность господина Каждана и его соратников с "Фабрикой" Энди Уорхола, то пишет о "бумажном Вудстоке", видеозаписи не позволяют уловить и намека хоть на какой-то драйв. На лицах публики библейского перформанса отчетливо проступает профессиональная скука, маскирующаяся за попытками сделать умный вид. А сами участники акций кажутся столь преисполненными сознания собственной значительности, что даже в мяч играют с какой-то звериной серьезностью.
В выставке Каждана, как и в его снятом в стиле эстетствующего вгиковского первокурсника автобиографическом фильме с бесконечно долгими кадрами бьющего в камеру закатного солнца и медитациями на груды мусора, напрочь нет самоиронии — свойства не столько "молодежности", сколько насквозь саморефлексивного современного искусства. Вместо этого во всех этих Пер Гюнтах, Големах, библейских текстах, крыльях и торжественно сгорающих в финале фильма бумажных платьях проступает та самая претенциозная, неофитская и вычурная "духовка-нетленка", являющаяся характерной чертой отечественного салона самого дремучего свойства.