Волшебный перевернутый мир Тома Уэйтса
Том Уэйтс стоит на гигантском деревянном барабане на сцене в Сан-Себастьяне, в Испании. Вокруг него — ничем не примечательные клавиши, гитары, пыльные рожки и какая-то перкуссия неясного назначения.
Одетый в плохо сидящий на нем костюм из дешевого магазина, он снимает с головы продавленную шляпу-котелок и вызывает бурю аплодисментов своей веселой ухмылкой. Когда он приплясывает, топая ногами, вокруг него поднимается плотное облако пыли — старый "спецэффект" шоу-бизнеса, придающий ему облик Мефистофеля из комиссионки.
"Бу-ум — чака бум — чака бум — чака! Бу-ум — чака бум", — ритмично отчеканивает он голосом, настолько хриплым и надорванным, как будто его давно уже порвала в клочья давняя ночная дуэль с бутылкой виски. Когда аудитория начинает реветь при его появлении, он с подозрением всматривается в зал, освященный софитами. "Все может быть, — говорит он со злобной усмешкой. — Может быть, прозвучит тысяча песен".
Том Уэйтс начал свой тур Glitter and Doom с выступления в зале Эдинбург Плейхауз в это воскресенье. Это было его первое выступление здесь, начиная с 1987 года, и только второй его концерт в Великобритании за 20 лет. Со стороны может показаться, что это не повод так сильно волноваться. Уэйтс — это "болезнь" приобретенная, культовый музыкант, которого (как того требуют стандарты) с натяжкой можно назвать умеющим петь и который не может похвастаться ни одним хитом. Но для своих поклонников он — один из самых великих музыкантов всех времен и даже выше их.
Боб Дилан, Леонард Коэн, Джони Митчелл, Пол Саймон и Рэнди Ньюмен — авторы и исполнители, создавшие современную лирическую популярную песню как жанр, подняли планку настолько высоко, что каждый, кто захочет стать их последователем, должен оцениваться по заданным ими меркам.
Песни Уэйтса — оборотная сторона этих стандартов, все они на грани душевного излома. Они представляют собой поэтическое повествование, возвеличивающее жизнь неудачников. Они похожи на пьянящую американскую музыкальную смесь джаза, блюза, рок-н-ролла, свинга, фолка, кантри и проповедей, сдобренную напевами каторжников, официозными похоронными маршами, веселыми польками, пиратскими хоровыми песенками и хип-хоп ритмами. Музыка, представляющая собой яркий протест против всего, но в то же время сама песня заставляет кровь бежать быстрее. Это музыка, требующая усилия и понимания, но если вы найдете к ней ключик, то она может все что угодно заставить звучать привычно.
Уэйтс всегда был артистом-бунтарем. Его даже можно назвать единственным среди своих великих предшественников, кому удалось сделать каждый свой альбом еще более радикальным, экспериментальным и инновационным. В свои почти 58 лет, имея после дебюта в 1973 году больше 20 оригинальных альбомов, Уэйтс по-прежнему считается современным артистом. Создав независимую звукозаписывающую компанию Anti, он продолжает удерживать внимание юной аудитории, воспитанной на контркультуре, а его музыкальные альбомы выходят тиражами, которых у него еще ни разу не было за всю свою карьеру.
В этом году актриса Скарлетт Йохансон привлекла внимание к его "хроникам" из жизни бомжеватых персонажей тем, что записала альбом Anywhere I Lay My Head, кавер-версии песен Уэйтса. Вышло по меньшей мере еще 17 альбомов на полдюжине языков. Если вы думаете, что не знаете ни одной песни Уэйтса, то подумайте еще раз. Его песни перепевались Брюсом Спрингстином (Jersey Girl), Джонни Кэшем (Down There By the Train), Тимом Бакли (Martha), The Eagles (Ol´ 55), Родом Стюартом (Downtown Train), Робертом Плантом и Алисон Краусс (Trampled Rose) и даже The Ramones (I Don´t Wanna Grow Up). И это лишь немногие имена.
Уэйтс также высоко котируется и в киномире — как актер и композитор (Кристал Гейл перепела песню Уэйтса для красивейшего саундтрека к фильму Фрэнсиса Форда Копполы "От всего сердца"). Он появлялся на экранах 30 раз, в том числе в фильмах Копполы ("Бойцовая рыбка", "Дракула", фильм артхаус-линии "Кино без границ" "Молодость без молодости"), Терри Гиллиама ("Король-рыбак"), Роберта Олтмана ("Short Cuts" ("Нарезка кадров")) и Джима Джармуша ("Вне закона"). Его постоянно снимают в ролях каких-то чудаков — завсегдатаев баров, нарушителей, уголовников и разнообразных маргиналов, балансирующих на грани свободы и помешательства. Хотя время от времени режиссеры и находят в этой его изюминке — прекрасном образе лузера — что-то совершенно зловещее. Своеобразным размышлением на тему о том, как все эти годы мог развиваться и прогрессировать его характер, стал фильм "Фантазии доктора Парнаса", где Уэйтс предстанет в образе дьявола, оппонента Хита Леджера. Картина скоро выйдет на экраны.
Увидеть Уэйтса на сцене означает понять тот уникальный мир, который он создал вокруг себя. Атмосфера карнавала, где все перевернуто с ног на голову, царит в его выступлениях, его одежде, его манере держаться на сцене. Все это пробуждает в воображении образ мифической Америки, которым всегда были полны его мечты, питаемые подростковой любовью к романам Джека Керуака и страстью к прежней музыке и ушедшим стилям. В период расцвета прог-рока 1970-х Уэйтса называли музыкантом, на которого повлияли Джордж Гершвин, Хоаги Кармайкл, Джонни Мерсер, Джером Керн и Мозес Аллисон.
"В детстве я хотел быть старым человеком, — сказал он однажды. — Я носил шляпу своего дедушки, ходил с тростью и специально понижал свой голос. Я до смерти хотел быть стариком".
Слушая красивый, струящийся голос Уэйтса в песне 1974 года "The Heart of Saturday Night", я подумал: был ли другой музыкант, который добровольно нанес такой ущерб собственным вокальным способностям, желая построить на этом карьеру? И все же болезненное рычание Уэйтса стало полноправной торговой маркой, которую ему даже пришлось защищать в суде. Так, он выиграл тяжбу, в том числе у Levi и Opel, которых обвинил в использовании в рекламе своих товаров мелодий, похожих на его собственные, или голоса, в точности напоминающего его знаменитый хрип. (Уэйтс считает использование своей музыки в коммерческих целях осквернением его искусства).
Если говорить о наиболее интимных аспектах его тщательно охраняемой от посторонних глаз личной жизни, то отмечу, что в группу, ездящую с Уэйтсом на гастроли, входят двое из трех его сыновей: барабанщик Кейзи и кларнетист Салливан. Кэтлин Бриннэн (в прошлом — литредактор, они познакомились на съемках "От всего сердца"), которая является его женой на протяжении 27 лет, постоянно и незримо присутствует с ним повсюду. Она его ближайший помощник, подсказывающий ему новые идеи, и соавтор его песен.
Его дом — ранчо в Северной Калифорнии, где он хранит коллекцию необычных инструментов (он называет их "Оркестром старьевщика"), а также коллекцию старых машин разной степени дряхлости. Не удивляешься, когда слышишь, что у этой семьи нет телевизора — Уэйтс считает, что телевидение пагубно влияет на воображение. "Я выбросил его в бассейн примерно два года назад, — рассказывает Уэйтс. — И с этого момента я не могу вспомнить, как он выглядит. Хотя я и пытаюсь".
Если это правда, то это хорошая история. По своему собственному признанию, Уэйтс считает себя известным выдумщиком. Даже когда речь идет о нем самом. Он начал этот свой тур с веселого и интригующего интервью с самим собой, что помогло ему избавиться от назойливых журналистов. "Моему миру воображение нужно так же, как патрон электрической лампочке, — сказал он самому себе. — Моему воображению реальность нужна так же, как трость слепому".
Благодаря этому балансированию между воображаемым и реальным Уэйтс и создает свои действительно особые вещи. При всей старинной текстуре своей музыки и комических проявлениях собственного характера он остается живым и современным из-за своей абсолютной преданности правде искусства и способности выражать все то, что беспокоит людей.
В песнях Тома Уэйтса нет ничего робкого или трусливого. Эта музыка, которая заставляет смеяться и плакать, — целый мир, в который уходишь с головой. За пару часов, которые идет концерт Glitter and Doom, где Уэйтс — блестящий ведущий, раззадоривающий свою группу, борющийся со своими демонами и ревущий, подобно шторму, он делает простую вещь — то, что и называется величайшим шоу на земле.