Как девочка мячиком

Фильм Антона Корбайна "Контроль" попал в простреливаемую зону. Он оказался вне целевой аудитории.

Казалось бы, не кино, а набор слайд-шоу. Телесериал "Санта-Барбара" в стильной, артхаусной упаковке. Зато легко пересказать сюжет. Две бабы не поделили между собой талантливого парня, и тот, не желая причинять боль ни той ни другой, заливаясь слезами, покончил с собой. Стянул горло петлей после очередного эпилептического припадка.

Адюльтер интеллигента

Модный фотограф Антон Корбайн снял свой первый фильм "Контроль". Тема фильма стара, как европейская цивилизация. Адюльтер интеллигента. Пусть бы даже на месте интеллигента оказался хамоватый рок-певец, назвавший свою группу так же, как назывались немецкие солдатские бордели в годы второй мировой войны ("Распределение радости" — Joy Division), все одно — Йен Кертис, замечательно сыгранный Сэмом Райли, — родной брат нашего старого знакомого, замотанного Бузыкина из "Осеннего марафона".
Да, точнее всех почувствовали комизм метаний хорошего человека Георгий Данелия и Александр Володин: "Я тебя люблю, но не могу уйти от жены, потому что всем ей обязан; потому что она была со мной, когда я был никем, и как же я ее теперь предам? Но тебя я тоже люблю, и тоже не уйду от тебя, потому что как же это я своим уходом причиню боль любимой?" В результате измучены все — жена, любовница и сам хороший человек.

Немеющее кино

Фильм Корбайна попал в простреливаемую зону. Он оказался вне целевой аудитории. Шестнадцатилетние подростки, визжащие от восторга по поводу Joy Division, и пожилые женщины, всхлипывающие над печальной историей талантливого, больного мальчика, скучают от строгой, статуарной композиции кадра. Те же, кто может оценить аскетичную, черно-белую, ожившую фотографию Корбайна, приходят в оторопь от того, какие телесериальные тексты эта фотография произносит.

"Контроль" мог бы иметь анафемский успех у подростков, ибо главная его эмоция абсолютно подростковая: "Вы на меня орете, обзываетесь, что я такой-сякой и всех мучаю, а вот умру — и вы поймете, какой я хороший!" Фильм мог бы иметь такой же успех у рок-фанатов, ибо с великолепной точностью воспроизводит атмосферу роковых (ударение на первом слоге) и роковых 70−х. Наконец, он мог бы иметь успех у эстетов, синефилов, поскольку чуть ли не каждый его кадр красив, как тщательно выстроенный дом; просторен, симметричен.

Почти каждый кадр этого фильма прекрасно старомоден, антиподен современной видюшной разболтанности кинематографа, когда экран переполнен мельтешащими вещами, людьми. Этого у Корбайна в помине нет. Простор, воздух — вот что есть в кадрах его фильма. Этим кадрам идет быть немыми. Этим кадрам хорошо бы застыть, как фотографиям. Но они движутся и разговаривают. И это — беда. Поневоле вспомнишь стихи Слуцкого: "В звуковое кино не верящие, много лет, давным-давно, не немое любим, немеющее, вдруг смолкающее кино". Когда фильм Корбайна смолкает, он становится по-настоящему прекрасен; но стоит актерам заговорить, и такая пошлость несется с экрана, что хоть уши затыкай.

Форма и содержание

Корбайн поставил интереснейший эстетический эксперимент. Что важно в фильме? Видеоряд или драматургия? Можно ли на основе кичевой драматургии снять хороший фильм? Что является формой в кино, а что содержанием — изображение или сюжет, кадры или диалоги? Ответ убийственен для современных синефилов: диалоги, сюжет. Ибо кадры фильма Корбайна безукоризненны. В рамку и на стенку!

Но диалоги... "В печку!" — говаривал профессор Преображенский по схожему поводу. Тогда возникает иной вопрос: а возможно ли сочетание изысканной, сложной формы и примитивного содержания? Подобного рода эксперимент поставил в поэзии Маяковский. Всю изощренную технику своего стиха бросил на воспевание Моссельпрома — это в лучшем случае.
Маяковский недаром вспоминается в связи с "Контролем" Корбайна. Все рок-певцы в той или иной мере похожи на "горлана, главаря", у которого "сплошное сердце гудит повсеместно", но Йен Кертис в фильме Корбайна в исполнении Сэма Райли похож на него сугубо, в особенности. Похож именно тем, чем сам фильм похож на поэзию Маяковского. Несовпадением внешнего и внутреннего, явления и сущности. Вот красивый (даже неприятно конфетно-красивый) певец на сцене — орет, заводит зал, чуть ли не кусает микрофон, чуть ли не марширует. Зал вопит от восторга. Но этот певец — несчастный, больной эпилепсией двадцатилетний мальчик, абсолютно житейски неопытный, не понимающий, как жить так, чтобы не причинять боль близким и себе самому.

Антон Корбайн, снявший фильм про двух дурищ, загнавших парня в петлю, собственно, и пытался сделать многими кадрами то, что Маяковский сделал двумя предложениями: "Пришла — деловито, за рыком, за ростом, взглянув, разглядела просто мальчика. Взяла, отобрала сердце и просто пошла играть, как девочка мячиком". Впрочем, внимательный зритель обнаружит гораздо более интересный поворот темы. Дурищи — это так... случайное и необязательное. Главное — то, что поэт и певец в ужасе обнаруживает: истратившись на выяснение отношений с двумя бабами, он не может петь и писать тексты.

"Контроль" — режиссер Антон Корбайн. Кинотеатр "Родина", 11 апреля — 17 мая