За четыре месяца до Каннского кинофестиваля

До очередного Каннского кинофестиваля осталось четыре месяца, и в его парижском офисе на улице Амели вовсю кипит работа. Председателем жюри только что утвержден Шон Пенн, в разгаре процесс формирования основных программ. Кроме того, это один из редких фестивалей мира, который сам продюсирует фильмы, связанные с историей кинематографа. Последний из таких фильмов — "У каждого свое кино" — сейчас выходит на экраны многих стран, в том числе и России. Об этом проекте с его продюсером и вдохновителем, президентом Каннского фестиваля ЖИЛЕМ ЖАКОБОМ поговорил АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.

— Что определило выбор именно тех 35 режиссеров для 33 короткометражных фильмов, что составили альманах "У каждого свое кино"?

— На 50-летие фестиваля мы собрали 28 режиссеров, которые получали в разные годы "Золотую пальмовую ветвь", и вывели их на сцену. Мы также дали "Пальму пальм" Ингмару Бергману. На 60-летие, отмечавшееся в прошлом году, мы хотели сделать что-то другое, и главное — отдать честь авторам, творцам кинематографа. Говорят, Каннский фестиваль — это гламур и звездная роскошь, но для меня это прежде всего фестиваль авторов. Мы задумали проект, аналогичного которому не было в истории кино. Отбирали режиссеров, которые в прошлом непременно участвовали в фестивале, которые способны сделать короткий киносюжет за небольшие деньги и в срок и которые представляют собой достаточно крупные фигуры, чтобы вызвать интерес публики. Хотелось также по возможности широко представить географию кино и добиться многообразия стилей.

— Почему сквозной темой альманаха и местом действия многих его новелл стал кинотеатр?

— Это место, сакральное для любого кинематографиста, переживает сегодня не самые легкие времена, если говорить о показе великого авторского кино. В альманахе есть два настоящих шедевра на эту тему — новеллы тайваньца Хоу Сяосьена и вашего Андрея Кончаловского. У Кончаловского в кинотеатре крутят "Восемь с половиной" Феллини, а в зале только один зритель: это билетерша, она же кассирша — если не считать двух других посетителей, оказавшихся здесь по другому поводу (они бурно совокупляются во время сеанса.— А. П.). Эта новелла — символ тревоги за судьбу авторского кино. А теперь можете открыть огонь и забросать меня упреками — в том, что у нас только одна женщина-режисссер в проекте, или еще в чем-то.

— А сами вы как бывший кинокритик могли бы покритиковать свой проект?

— Конечно, получилось не все. Некоторые режиссеры — Коппола, Спилберг, Скорсезе — не смогли принять участие в альманахе, поскольку были с головой погружены в большие съемки. Отказались поначалу и братья Коэны, но я не принял отказ, считая, что достаточно много сделал для их карьеры. В конце концов я написал им письмо, выбрав самый крупный шрифт на компьютере: "Shame on you!". И они сняли один из самых смешных фильмов альманаха. Были проблемы и с некоторыми французскими режиссерами. Жан-Поль Рапно счел, что бюджет в €25 тыс. слишком мал для костюмной новеллы из эпохи XVII века. Я сказал, что могу доплатить за свечи, но это не помогло. Ален Кавалье несколько месяцев обдумывал сценарий, сидя перед чистым листом бумаги, а когда в апреле идея сценария созрела, было уже поздно. Новеллу Дэвида Линча не успели включить в альманах, зато мы показали ее отдельно на открытии Каннского фестиваля.

— Журналистам не понравилась новелла Майкла Чимино...

— Естественно, некоторые короткометражки и меня разочаровали. Но учитывая условия, которые я сам создал (сроки, метраж, бюджет), я бы все равно все принял. В крайнем случае приходилось сокращать объем фильма. Сложнее всего было с новеллой Мануэля де Оливейры о Хрущеве и папе римском, которую я получил без звука и музыки: как настоящее немое кино. Я сказал: "Но ведь в немом кино были таперы". Оливейра ответил: "Сделайте мне предложение". Редкий случай, когда человек в возрасте 98 лет готов слушать советы! И я запустил в картину музыку Эрика Сати. Оливейра был очень рад, а я нет, так как пришлось потратить дополнительно €1500 на тапера и покупку прав. Опыт продюсера приобретается очень быстро. Что касается новеллы Майкла Чимино, ее проблема в актере, который немного переигрывает, даже учитывая фарсовый характер жанра.

— Вы сказали о географии кино как одном из критериев проекта. Но Россия и близлежащие регионы (Восточная Европа, Закавказье, Средняя Азия) представлены только одной новеллой Кончаловского. Не маловато?

— Конечно, мы могли бы обратиться к Иштвану Сабо, Анджею Вайде, Ивану Пассеру — крупным режиссерам из Восточной Европы. Но мы готовы продолжить наш проект.

— Кроме Линча, все режиссеры представили пленку к дедлайну?

— Дедлайн был назначен 31 декабря 2006-го, и из 33 фильмов я получил 7. Новелла Кончаловского появилась поздно из-за проблемы прав на использование фрагментов "Восьми с половиной". Но вот что значит умный режиссер: в итоге он показал только титры великой картины. С Никитой Михалковым это было бы, наверное, невозможно, ибо он потребовал бы, чтобы купили права на весь фильм. Вы поняли, что я шучу.

— "У каждого свое кино" — не первый ваш опыт создания картин для Каннского фестиваля. Как все это начиналось?

— Это давняя история, в одном из таких проектов принимал участие Андрей Тарковский. Мы снимали фильм "Свобода" к 200-летию французской революции, монтажные ленты после смерти Хичкока и после смерти Трюффо, посвященные этим режиссерам. В течение нескольких лет мы показывали перед фестивальными фильмами короткометражки из цикла "Прелюдии". Мы делаем документальное кино без дикторского текста и без видимого монтажа, что стало возможно благодаря внедрению компьютера. В одной из наших картин Марчелло Мастроянни падает в воду в "Восемь с половиной", а в следующем кадре вы видите этого же актера в воде уже из другого фильма — и монтажной склейки не заметно.

В заключение нашей беседы господин Жакоб приносит большую коробку с роскошным дизайном и надписью "made in Hongkong". Это набор пиратских DVD с фильмами, награжденными "Золотой пальмовой ветвью" Каннского фестиваля за 60 лет.

— Когда они не могли найти нужный фильм, заменяли его другим. Вот видите — "Солярис" Тарковского. Он ведь не получил "Пальмовой ветви",— говорит мой собеседник. Я делаю предположение: "Может, пираты хотели восстановить справедливость?" Жиль Жакоб аплодирует и смеется. И на прощание дарит DVD альманах "У каждого свое кино". Разумеется, не пиратский, а самый что ни на есть фирменный.