Идеологические трудности кинопроката

"Ласточки прилетели!" — Спасайся, кто может!

"Ласточки" прилетели, но видели их немногие.
Кинопрокатчики считают российский прокат "Ласточек" "рискованным" мероприятием. В чем же дело? Ведь мы видим в прокате и явно провальные, и убыточные фильмы. Это с одной стороны. А с другой стороны, искусство наших прокатных и рекламных компаний возводить "пшик" в степень крупного культурного события и толпами загонять загипнотизированных зрителей в кинозалы достигло фантастического совершенства.

В чем же проблема "Ласточек"? Вроде бы и критики хвалят, и зрители — те немногие, что смотрели — не остались равнодушными. Да и тема в фильме поднимается острая, актуальная. Казалось бы, "раскручивай" ее, да продавай. С их то умением! Ан нет. Не клюют.

Ну, допустим, нет в "Ласточках" затертых, "замыленных" лиц, называемых "звездами". Зато, как говорят те же критики, есть завораживающая достоверность образов. Ну, нет там спецэффектов. Но фильм впечатляет и без них. Нет сумасшедшей скорости, свойственной жанру экшн. Но есть высокий градус напряжения, да и скорость меняется по ходу действия.

Прокатчики, да и критика относят "Ласточек" к так называемому "артхаусному" кино, но и "артхаусные" прокатчики не торопятся с предложениями, также считая прокат "Ласточек" рискованным. Другими словами, ни "мейнстрим", ни "артхаус" не признали нас "своими".

Может быть и от огорчения, но мне пришло в голову, что причина нашего невезения политическая, классовая. Действительно, ведь "Ласточки" — это политический фильм. Антибуржуазный. И совершенно естественно, что сложившаяся за последние годы система производства и проката буржуазного кино не принимает, отталкивает его (и большая часть так называемого "артхауса" — это тоже буржуазное кино, его другая сторона, определенная ниша).

Но кого же представляют "Ласточки" в своем антибуржуазном пафосе? Разве остались еще в нашем обществе другие классы? Разве не все мы еще буржуи, с большим или меньшим успехом? Разве мы не единая буржуазная масса?

В этом смысле можно сказать, что "Ласточки" говорят от лица недобитой и недокупленной интеллигенции, представителем коей является главный герой фильма, — но также и от лица "пролетария" в широком смысле, от лица "простого", "маленького" человека, судьбой которого традиционно озабоченна интеллигенция и интересы которого традиционно представляет. Не случайно в "Ласточках" "интеллигент" и "пролетарий" оказываются на одной "скамейке" отверженных и мучаются одной и той же болезнью.

Но интеллигенция представляет и свои кровные интересы — интересы культуры, поскольку никогда еще культура не была так близка к полному уничтожению, размыванию, вытеснению так называемой "массовой", а по сути мелкобуржуазной "культурой", вульгарной и отупляющей культурой развлечений, "шоу-бизнесом".

Именно с позиций культуры, а не с позиций марксизма или коммунизма, обличается в фильме буржуазный порядок, общество потребления, власть денег. Устаревшая антикоммунистическая риторика до сих пор прикрывает собой подлинный фронт главного конфликта современности. Сегодня линия фронта проходит не между "белыми" и "красными", "коммунистами" и "демократами", а между "человечной" Культурой и бесчеловечной механической Цивилизацией. Эта анонимная, безликая Цивилизация, монструозный плод буржуазного прогресса, под видом "мировой демократии" навязывает многоликому миру унифицированный, тоталитарный порядок.

Реклама — скрытое идеологическое оружие нового порядка, поскольку является не только рекламой товаров, олицетворенных и обросших историями, но и пропагандой буржуазного, потребительского образа жизни. Два в одном флаконе.

Противостоять этому новому тоталитаризму довольно сложно, поскольку в основе его лежит не идея (расового или классового превосходства), а страсть. Страсть к накоплению, алчность, открывающая ворота целому морю страстей. Вот почему эта самая современная и глобальная модель тоталитаризма действует столь эффективно и неприметно, словно наркотик опутывая человека сетью зависимостей. Возбуждая в людях страсти, она заставляет их рабски служить им, подобно наркомании выхолащивая в человеке совесть, разум и волю.

"Ласточки прилетели" — это фильм не только и не столько о наркомании, сколько об одержимости современного человека страстями, будь то одержимость властью, успехом, славой или богатством. Фильм о погоне за миражами, в которой человек теряет свое человеческое предназначение.

Это также фильм о современной цивилизации, пристрастившейся к знаниям, но лишенной духовности и живой связи с миром. Ведь наркомания — не только социальная болезнь, но и социальный симптом. Симптом духовного вакуума, восполняемого дьявольскими суррогатами.

Если непременно искать определения, то "Ласточек" следует скорее отнести не к "арт-хаусу", а к авангарду, по крайней мере, в контексте современного российского кино, — прежде всего в части оппозиции буржуазному миру, разоблачения сотканной им из лжи псевдореальности, разрушения его мертвых канонов. Парадоксальным образом сегодня авангард выглядит простовато, старомодно и очень реалистично в противовес модерновым и безумным сюрреалистическим фантазиям "мейнстрима".

В таком случае, авангардом чего являются "Ласточки"? Какого кино?

"Ласточки" — это романтический фильм, сделанный в реалистической стилистике. Романтизм, отягченный, удерживаемый на земле реализмом, обретает характер неразрешимого метафизического противоречия между духом и материей. Другими словами, романтизм, омраченный реальностью, дает метафизику. Поэтому стилистику "Ласточек", если играть в слова, можно назвать метафизическим реализмом. Что не отменяет романтического пафоса картины.

"Ласточки прилетели" — это фильм о поиске духовного в бездуховном мире. Вроде бы тупиковый сюжет, обреченный. Но чудо состоит в том, что сам поиск духовного одухотворяет мир, наполняет его духовностью и таким образом изменяет его к лучшему.

"Ласточки" имеют выраженное отношение к неореализму: и в плане социального содержания; и в плане идеологии (антибуржуазного пафоса), и в плане стилистики и технологии производства ("документальная непосредственность", работа с непрофессиональными актерами и т. д.), и в плане общего гуманистического содержания.

Неореализм в свое время также возник как альтернатива "гламуру" буржуазного кино с его "романным" (буржуазным) содержанием, помпезными декорациями, слащавыми актерами. И в более широком смысле — как альтернатива буржуазному миру, быстро и нахально утверждавшемуся в послевоенной Италии и столь же быстро и нахально приносящему социальное неравенство: избыточное богатство немногих и нищету подавляющей части общества. Аналогия с нашим сегодняшним днем вполне очевидная. Новая волна, которую несут в себе "Ласточки" — это волна неоромантизма, неогуманизма, возникающая на фоне неокапитализма, бездуховности, неототалитаризма. "Ласточки" не стоят здесь отдельно. Эта тенденция — поворот в сторону социального, человеческого, духовного — видна во многих работах. "Эйфория", "Изображая жертву", "Остров", "Кремень", "Маяк", "Простые вещи", "Груз 200", "Свободное плавание" — все эти работы по разному и в разной степени несут в себе эту новую волну. Она ищет свой киноязык. Он оказывается пока довольно жестким, если не жестоким, и довольно невнятным — в том смысле, что есть вопросы, но нет ответов, есть болезнь, но нет лекарства.

Есть ли почва у этой новой волны? Мне кажется, что есть, и очень плодородная. После долгих лет копирования не лучших "заграничных" образцов возникает некая потребность обращения к своим близким корням — замечательному советскому кинематографу 60-70-х годов, высокохудожественному и очень человечному, испытавшему, кстати говоря, глубокое влияние итальянского неореализма. В "Ласточках" есть то, что называется "высказыванием". "Колоться надо бросать!" — это самое явное и заметное из них, открыто звучащее с экрана. "Потребительское общество воспитывает идеальных потребителей-наркоманов" или "Буржуазное общество — путь к духовной катастрофе" — это невысказанные открыто, но также читаемые высказывания. Но есть и еще одно, для внутреннего, что ли, "цехового" пользования: это эпизод с выбрасыванием в реку портфеля с томиком стихов эстета и одного из апологетов "чистого искусства" Шарля Бодлера.

Мне кажется, что сейчас не время искусству служить самому себе, быть "искусством ради искусства". Не до эстетства и не до самовыражения сейчас. Сейчас, извините за банальность, искусство должно служить людям, обществу, добру. Времена такие. Автор должен забыть о себе, растворится в материале, быть смиренным инструментом неуловимой "правды". Не случайно во многих последних кинофильмах так отчетливо прослеживается тяготение авторов к "документальной непосредственности" действия, как бы разворачивающегося по собственной воле. Не случайно и то, что содержание фильмов становится все более и более социальным, все более и более политическим.

А что же с прокатом? Жаль, если "Ласточки" не долетят до своего зрителя. Вся надежда, как говорится, на народ (а не на массу). Интеллигенция и пролетарии — это главная аудитория "Ласточек". К сожалению, не такая активная и состоятельная в смысле посещения кинотеатров, как буржуазная. Хотя и среди "буржуев" немало потенциальных зрителей "Ласточек", поскольку наша буржуазия в той или иной степени остается пролетарской или интеллигентской. Поэтому остаюсь при убеждении, что прокатчики напрасно считают "Ласточек" рискованным проектом. Да и риск, как говорят знающие люди, дело благородное. Поэтому и прокатывать наших "Ласточек", скорее всего, будем мы сами — творческое объединение людей, официально называемое кинокомпанией "Нарти Мувиз".

В этом есть определенная логика: ведь мы делали наш фильм как "независимое" кино — следовательно, и прокатывать его нужно независимо. К тому же в этом случае мы приобретаем бесценный опыт полного цикла "независимого" кинопроизводства: от создания фильма до его дистрибуции.

Хочу предостеречь читателя этих строк от слишком серьезного и буквального понимания заявленного выше деления нас на буржуев, интеллигенцию и т. д. Тем более, не имелось в виду задеть или оскорбить кого-либо. Это, так сказать, условная теоретическая терминология, абстракция, необходимая для анализа, но часто вредная для практической жизни. Все мы люди в первую очередь, и наша задача — сохранять нашу человечность, сколько возможно. А задача кино и искусства вообще — пробуждать в нас эту человечность, что мы и пытались сделать по мере сил в фильме "Ласточки прилетели".